Художник Её Высочества

Хлопнул себя по лбу ладонью так, что голова загудела кастрюлькой.

— Алло, Ванька! Мы когда с тобой Тамагочи замучили, что после делали?

— Добирали в городе. Что еще можно делать?

— Нет, ты вспомни! Ну, головы мочили в фонтане, чучундру хоронили, стих писали… Что ещё? На почту не заходили? Международной телеграммы никакой не отправляли?

— Телеграм-мы..? Мама мия! Исцели, пречистая, моя многонедужныя струпы! Так что, последствия какие-то?

— Письмо пришло. Ватикан списался с московской агентурой, а они мне — приглашение.

— Тя поёт вся тварь во веки веков, брюнет-безбожник! Пойдешь? Хорошо ещё, что монгольскому правительству не предложили всю степь заасфальтировать.

Сварил кофе, улокотился в кресле, водрузив ноги по-американски на стол, поразмышлял. С одной стороны: раз набаламутил — иди, отдувайся, махай флажком за всё ПО МГУ. Другое дело, надо ли идти? Третьи сутки, слава Богу, пошли с начала экспериментов и сутки с осознания всемогущества. А пусть-ка Папа сам к нему идет! Он всего лишь викарий бога на земле, а художник — всегда бог, потому что ему некого замещать, кроме самого себя, засранца приполудурочного.

Перезвонил Вильчевский.

— Степик, слышь… пушку, по уставу, набок класть нельзя. Ты помнишь, что мы с тобой сморозили? Надо отнекиваться. А то в монгольскую командировку пошлют.

То что надо сморозили! — выкатил вперёд челюсть Степан.

Одинаковость каноны накапливает, одинокий иконы разрушает.

Поманил к себе взглядом чистый лист бумаги из стопки, стило и, не прикасаясь ни к тому, ни к другому, написал в левом верхнем углу:

Господи, Царю Небесному, Утешителю, Душе Истины, умилосердися и помилуя мя, грешного раба Твоего, и отпусти ми, недостойному, и прости вся, елика Ти согреших днесь яко человек, паче же и не яко человек, но горее скота, вольныя моя грехи и невольныя, ведомыя и неведомыя, яже от юности и от науки злы, яже суть от нагльства и уныния.

В правом верхнем углу:

Его Святейшеству, высшему главе Вселенской церкви, преемнику святого Петра, западному патриарху, примасу Италии, архиепископу и митрополиту Римской провинции, суверену Ватикана.

Дальше:

Православное Общество смиренно просит Его Святейшество посетить университетское собрание, посвященное визиту Его Святейшества. Молодые верующие хотели бы по-сыновьи, поговорить и, если не возникнут возражения, подиспутировать по конфессиональным разногласиям.

Информативнее ответит председатель ПО — Безбумажый А.С.

Хохотнул, и стило, танцуя, дописало число, месяц, адресс, телефон.

— Не яко человек! Горее скота! От юности и от науки злы! Лохмотья истории! Знания, видишь ли, им не по душе! Умного на фуфу не поймаешь, только народ советский, один глаз выпученный на грузинского грузчика на грузовике, другой широко незакрытый. Ну, погодите, боговы посредники, я вам покажу истинную святость!

Письмо отправил из канцелярии с курьером, сунув для скорости купюру.

Степану позвонили в тот же день, когда он вернулся от Абигели. Московская агентура в основном интересовалась контроверзностью вопросов. Понятно, в чем сомнения. Визит должен способствовать сближению и взаимопониманию Ватикана и русской автокефальной церкви. Не дай Бог, какая варфаломеевщина! Вопросы, за небольшим исключением, их удовлетворили. Потолковали еще и завтра предложили быть готовыми встретить соответствующую службу. Речь о безопасности. После чего и примется окончательное решение. Несмотря на то, что подобные визиты Его Святейшества спланированны заранее, но Папа за почти две тысячи лет существования христианства впервые настолько моложав, если не молод, что не отказывает себе в спонтанных, а потому интересных мероприятиях.

Вполне возможно, вполне возможно, почему бы и нет. «Не сказать, Нет, и не сделать», с точки зрения солидной конторы, предпочтительней, чем ответить прямым отказом.