Художник Её Высочества

Посмотрев расскалённые Помпеи, решил откупаться на море. А накупавшись, насупился по поводу сверхзадачи подсунутой дьяволом, после подсовывания идеи самому себе. Короче, сматерившись, взял кинокамеру и побрёл по пляжу в поисках материала. Снял на видео женщину, обьяснив ей по английски, для чего ему это надо. Нафоткал в режиме, фото, других итальянских мадон не спрашивая. Снимал по ходу также отцов и старух с детьми. Вернулся, сел на нежнейший песочек Кампании и принялся кушать грушу. Тут к нему и прирысил полицейский. Загребли Степана Бумажного в полицию городишка Capaccio и припаяли, детскую порнографию, для интернета. Точнее, народ советский, припаял. Народ советский, — понятие не географическое, для тех, кто понимает. Полицеские — нормальные ребята, они обязаны на сигналы реагировать. Они механически и отреагировали. Формуляр заполнили, положенные бумажки. На Бумажного в России три уголовного дела, в Германии два, теперь и в компьютерной сети итальянской полиции одно имеется. Полицейские пошли по пляжу, выявили, пострадавших, Всех допросили, показания записали. Но особенно одна итальянка, советская, не cдавалась, мужик её подкаблучник что-то вяло подвякивал. Разумеется, деньги надеялись стрясти с бедного художника.

Формальности закончились и полицеские перед тем как отпустить Бумажного, спросили, нравится ли ему их картина? На стене управления висела ядовито-зелёная картина — пейзаж с руинами и по бокам два бравых древне-римских легионера. Степан сказал, что пейзаж супер-дупер, а древне-римские полицеские… и фикнул губами соответственно. Раздался смешок, после чего художник попросил климатического убежища. Возвращаться в Москву, отсыревшую от дождей до трусов, не хотелось отчаянно. Раздался хохот и Степан покинул казённое место.

После этого не отрисовать вечные темы просто западло. Дело принципа.

И Степан, вернувшись в Москву, засучил рукава, откровенно мандражируя. Получилось ведь только у Пикассо. Но он ведь бог!

Один дяденька, тяпнув водки, кричал на вернисаже в галерее, Марс,

— Пикассо?! Шарлатан! Не вижу живописи! Фуфлятина!

Галеристка услышала и бросила через плечо:

— Если кто-то говорит, что Пикассо не умеет писать — это ничего не говорит о Пикассо. Но всё говорит о человеке сказавшем это.