Художник и Дракон (СИ)

Или как такой пример? Прекрасные рисунки сверкающими линиями появляющиеся в воздухе одним мановением ловкой руки, буквально очаровывают и гипнотизируют; не менее прекрасные существа, выпрыгивающие из открывающихся порталов других миров, и только знающий человек за этим заметит гниль и вонь нежити и потусторонних чудовищ. Но таких людей нет на Земле, а потому и с лёгкостью поддаются влияанию мелкой пакости, влияющей не только на разум и мысли, но и на жизнь в целом.

Целитель. Излечил смертельную болезнь на глазах у всех одним щелчком пальцем затянул дыру в животе, поставил на ноги безногого, вернул слух глухому, позволил увидеть мир незрячему, одним словом вернул голос немому и всё ты — высшее существо этого грязного мира. Такая мелочь, но тебя боготворят, тебе поклоняются, целуют ноги, преподносят дары и возносят к небесам. В то же время ты также легко можешь забрать воздух, остановить сердце, и одним взглядом убить на месте. Путь из трупов, украшенный благодарностью. Что может быть хуже?

И Анри всё это мог. Теперь мог. И пусть только теоретически, но практика — всего лишь вопрос времени и обстоятельств, при чём парень был абсолютно уверен, что при исполнении не совершит ни одной ошибки. Кровь, пробудившаяся в нём, разбудила так же и первородные инстинкты первого Посланника госпожи Смерти.

Жизнь была права — смерть сама раскрылась перед ним, стоило только немного увлечься, и Анри оказался на той самой грани, когда ты ещё обычный смертный, но уже одним шагом в бездне. Сейчас он понимал её слова, когда тебе подчиняется мельчайшая частичка тьмы, стоит только пожелать, и душа Анри без помощи Люцифера отправится в любую точку мира; уже не нужно слово Смерти, чтобы вернуть его в тело, он сам мог только одним желанием очнуться; сейчас никакая рана его или Драко не была для него препятствием. Даже эльфы, и те больше не были страшны, они были бессмертны, но они разумны, а любой разум, как книга для детей, стоит в него заглянуть. Такой же предсказуемый и наивный. Сейчас в ещё по детски хрупких руках была сила, с которой даже Песочникам придётся считаться, и Анри это прекрасно понимал, и упивался этой мыслью.

Если ещё полчаса назад он переживал, как справится со своим братом и вообще сможет ли ему противостоять, то сейчас он был совершенно уверен. Он справится, он обязан справиться. И нет, не ради Англии и мира во всём мире. Прежде всего, он сделает это ради себя и своего будущего, потому что иначе ему просто не позволят спокойно жить и наслаждаться жизнью. А он хотел этого. Хотел размеренной жизни — в домике где-нибудь глубоко в лесу, с семьёй, любить и быть любимым. И рисовать: солнце, море, небо, весь мир и… Драко. Да, Драко он хотел больше всего. Спящего и просыпающегося под его взглядом; в лучах солнца, и на закате; улыбающегося и в слезах; робкого и надменного; сверкающего и бледного; одетого в костюме и нагишом после ванной; пылающе возбуждённого и до холодности собранного… Боже, он хотел его всего. Нарисовать, запечатлеть на бумаге и показать всему миру, и одновременно спрятать, чтобы никто не смел даже мысленно обесчестить это совершенство.

— Чёрт, — выругался Анри, понимая, что ему нестерпимо захотелось увидеть своего жениха.

— Говорила же, чтобы не поминал того, кого здесь нет, — послышался за спиной недовольный голос. Парень от неожиданности даже захлопнул книгу. Последнюю. Благо, ещё минут пять назад заучил последнее заклинание, и сейчас, скорее от скуки, перечитывал описание. И ему они не нравились. Особенно, когда такие обычные заклинания, как лёгкая боль в животе или икота с языка некроманта (а именно некромантом, Анри был) превращались в нечто необузданное и ужасное.

— Это здесь их нет, а там, этажом ниже, они как кролики размножаются, — хмыкнул парень, вспомнив, как недавно Люцифер жаловался на тех самых чертей, слуг своей сестры. Непослушные, шумные, и совершенно не умеющие владеть своим хвостом, сметая тоненькой конечностью всё на своём пути.

— В любом случае, в моём мире, это не принято, — надулась Смерть.

— И? Кого прикажешь винить во всех бедах? Не тебя же в твоём присутствии?! А батю твоего язык больше не поворачивается вспоминать.

— Ты — парень умный, придумаешь что-нибудь, — подмигнула женщина, — А сейчас пойдём, потолкуем о жизни и как с ней быть.

* * *