Художник зыбкого мира

– Оставь свои детские упреки, Оно. Ты прекрасно знаешь, что я сочувствую этим несчастным. Но давай на минутку вернемся к твоему плану. Предположим, произошло небывалое: драгоценный сэнсэй отнесся к твоим идеям с сочувствием. Что же из этого получится? Все, кто живет на вилле, за неделю или за две создадут два или даже три десятка аналогичных полотен? Плодить больше просто не имеет смысла – вы все равно не продадите более дюжины штук. И как ты, Оно, тогда поступишь? Будешь бродить по бедняцким кварталам, имея в кошельке довольно жалкую сумму, собранную за счет тяжкого труда, и раздавать по грошу каждому встречному?

– Извини, Мацуда, но я вынужден повторить: ты глубоко заблуждаешься, представляя меня столь наивным! Я ни секунды не предполагал, что на такой выставке должны быть представлены только работы учеников Сэйдзи Мориямы. И я прекрасно понимаю, сколь чудовищная у нас царит нищета, и нам хотелось бы хоть немного ее уменьшить. Я ведь поэтому и пришел к тебе со своим предложением. Ваше общество «Окада-Сингэн» как нельзя лучше подходит для подобных выставок. А если устраивать их регулярно, привлекая все больше участников, это наверняка позволит собрать достаточно средств и существенно облегчить участь городских бедняков.

– Извини, Оно, – улыбнулся Мацуда, качая головой, – но, боюсь, прав все же я. Вы, художники, безнадежно наивны, вся ваша порода такова. – Он откинулся на спинку стула и вздохнул. Вся поверхность стола была уже усыпана сигаретным пеплом, и Мацуда задумчиво чертил в нем дорожки краем пустого спичечного коробка, брошенного кем-то из предыдущих посетителей. – У нас сейчас существует определенная разновидность художников, – заговорил он снова, – чей величайший талант заключается в том, чтобы всячески прятаться от реального мира. К сожалению, такие художники в настоящее время, видимо, составляют большинство, и ты, Оно, попал под влияние одного из них. Да не смотри ты на меня так сердито, это же правда! Твои знания о мире и впрямь подобны знаниям ребенка. Я, например, сомневаюсь, сможешь ли ты сказать мне хотя бы, кто такой Карл Маркс.

Я мрачно зыркнул на него, но промолчал. Он рассмеялся:

– Вот видишь! Но ничего. Не расстраивайся. Большинство твоих коллег столь же невежественны!

– Не говори глупостей! Конечно же, я знаю, кто такой Карл Маркс!

– Да? Тогда прошу прощения. Возможно, я тебя недооценил. Пожалуйста, расскажи мне о Марксе.

Я пожал плечами и сказал:

– Ну, по-моему, он руководил русской революцией.

– А как же тогда Ленин? Или, может, Ленин был правой рукой Маркса?

– Ну да, одним из его соратников, – сказал я и, увидев, что Мацуда опять улыбается, заговорил быстрее, не давая ему перебить меня: – Хватит тебе, твои вопросы просто нелепы! Какое нам, собственно, дело до этой далекой страны? Я же вел речь о бедняках в нашем собственном городе!

– Да, Оно, это верно. Но видишь ли, ты вообще ни о чем толком не знаешь. Ты совершенно прав, предполагая, что общество «Окада-Сингэн» испытывает желание пробудить художников и познакомить их с реальным миром. Но я, видно, когда-то ввел тебя в заблуждение, если из моих слов ты сделал вывод о том, что «Окада-Сингэн» жаждет превратиться в огромную плошку для сбора милостыни. Мы благотворительностью не интересуемся.

– Право же, не вижу ничего дурного в благотворительности. А если одновременно с благотворительностью «Окада-Сингэн» еще и глаза нам, «декадентствующим художникам», откроет, так тем лучше. Во всяком случае, мне так кажется.

– Ну, тебе-то глаза действительно открыть совершенно необходимо, раз ты, Оно, веришь, что те крохи, которые дает даже самая искренняя благотворительность, способны помочь беднякам в нашей стране. Все дело в том, что Япония неуклонно движется к кризису. Нами правят алчные бизнесмены и слабые политики, и уж они-то позаботятся, чтобы нищета в стране с каждым днем только росла. Если, конечно, мы, идущее на смену им поколение, не предпримем решительных действий. Впрочем, из меня плохой политический агитатор. Меня, Оно, волнует только искусство. И такие художники, как ты. Молодые, талантливые, которым ваш замкнутый мирок еще не успел окончательно надеть шоры на глаза. «Окада-Сингэн» как раз и существует, чтобы помочь таким, как ты, открыть глаза и научиться создавать произведения, по-настоящему полезные для нашей страны в это трудное время.

– Прости, Мацуда, но мне сдается, если кто из нас и наивен, так это ты. Дело художника – стараться уловить красоту всюду, где он ее обнаружит. Но как бы хорошо он ни научился это делать, он все равно будет иметь крайне мало влияния на те проблемы, о которых ты говоришь. И если общество «Окада-Сингэн» действительно таково, как ты говоришь, то оно, по-моему, задумано совершенно неверно. Ибо в основе его, похоже, лежит некое наивное заблуждение насчет того, что может и чего не может искусство.