Художники смерти

— Нет, но прыгал достаточно высоко. Мне понравилось. Особенно, когда ты отталкивался одной рукой. — Я, наконец, закрыл нож, так уютно устроившийся в руке. Процесс оказался болезненным — словно конечность укоротили на несколько сантиметров. Осторожно положил стального спутника в карман.

— Знаниями делиться легко… но не жалеешь ли ты о том, что разделила Силу?

— Нет, чтобы не случилось. Зато ты смог увидеть мои мысли… — Смущенная улыбка сопровождала эти слова.

— Так пристально я их не разглядывал. Но все равно было очень приятно. — Я поймал обе ее руки, склонившись, поднес их к губам. Спустя несколько мгновений пальцы дрогнули, освобождаясь, чтобы растрепать мои волосы и сплестись на затылке.

— Тогда давай продолжим обмен любезностями.

Утром мы спустились к завтраку, попутно тренируя искусство невидимок. Способ, применяемый еще ниндзя, оказался мне под силу. Заключается он в том, что человек, как бы отстраняясь от происходящего, формирует усилием воли состояние «недеяния» и как бы не влияет на окружающих. При этом он дополнительно как бы втягивает в себя ауру, делаясь для других, на интуитивном уровне, меньше, чем в действительности. Это сработало настолько, что вначале нам отдавили ноги в коридоре, а потом буфетчица никак не смотрела в нашу сторону, даже когда мы заговорили с ней.

Решив, что такой способ лучше любой маскировке, мы, уже спокойно отправились в аэропорт. Город, где жили и работали наши коллеги, однако, отпадал из-за высокой вероятности быть узнанными. Поэтому мы решили пересечь несколько областей, заодно приблизившись к центру страны, где была больше вероятность повстречать опричников.

Чувствовать себя в полной мере охотником, то есть, не оглядываться по сторонам в поисках засады, было на удивление приятно. Ощущение силы перекатывалось в душе, подобно накачанным бицепсам на руке. Поступь, и так натренированная, стала еще легче — мы оба словно скользили над землей. Я не замечал за Ольгой подобного — она, казалось, сняла с себя все ограничения, и с каждым часом словно расцветала, наполняясь жизнью и находя радость в каждом ее глотке.

Когда взлетная полоса осталась внизу, я почувствовал, как вместе с давящей на уши перегрузкой уходят и остатки тревоги, воспоминаний и переживаний, которые казалось, въелись в душу, как пыль чужой земли — в кожу. Я впервые подумал о том, что свобода, в сущности это очень маленькая, но такая необходимая составляющая счастья.

Чужая земля исчезала, на нас надвигались горы, а я уже прикидывал, как действовать в незнакомом городе, и сколько времени займет у нас этот антикрестовый поход. Финансовый вопрос решился очень просто. Ольга поинтересовалась моими сбережениями, весело хмыкнула, узнав, что на карте есть около двадцати тысяч долларов — стипендия студента и вознаграждение за две операции. На молчаливое возмущение таким отношением к заработкам она продемонстрировала несколько пачек денег, горсть золотых цепочек и «копилку» — маленький мешочек, полный прозрачных камней. Я не сомневался, что охотник с таким стажем должен быть обеспечен, но накопления напарницы вселяли уважение.

Глава 26

Мы почти не выходили из номера гостиницы после нашего перелета несколько дней — срок, которого, как мы считали, достаточно для того, чтобы нас убрали из баз «живых» не только свои, но и опричники. Вынужденный отдых — самый долгий за последнее время был заполнен в основном, упражнениями, которые должны были помочь в полной мере использовать открывшиеся мне способности. Научиться ходить, не спотыкаясь, когда используется полное видение, было уже достаточно сложно. Следующим шагом стала концентрация взгляда «третьим глазом» на каком-то объекте или проблеме.

Тут меня ждал еще один сюрприз — я понял, что для внутреннего взора, так внезапно ставшего и внешним тоже, не существует расстояний, а кроме того, из-за его особенностей получалось так, что стиралась грань между обдумыванием и рассматриванием вещи или явления. Временами казалось, что информация, которая теперь вливалась в мозг нескончаемым потоком, разорвет черепную коробку — я не успевал следить за вихрями образов, которые пролетали передо мной, не мог сфокусировать внутренний взор на чем-то одном, и чувствовал себя, словно непрерывно кучусь на месте.

Когда я в очередной раз лежал навзничь на кровати, одолевая приступ тошноты, теплая ладонь легла на лоб. С трудом переключив органы зрения на обычные, я увидел над собой улыбку Ольги. Спутница осторожно и ненавязчиво притягивала к себе головную боль — с каждым ее движением мне становилось легче. Наконец, когда ощущение нормального мира вернулось, она заговорила.

— Я хорошо помню один нескончаемый кошмар спонтанного включения «третьего глаза», который произошел у меня ТОГДА. Смесь всех чувств, от чертовской тоски до горячки боя приправляли эту ломку сущности. Я не помню, сколько это продолжалось — порой кажется, что все происходящее со мной — продолжение того кошмара и я на самом деле до сих пор лежу, медленно сходя с ума от пропущенных через себя жизней.