Художники смерти

— Спроси у своего… — Влажные салфетки приходят на помощь рукам, охотница приводит себя в порядок. Я же перевернул нашего пленника, осторожно кольнул его между глаз шариком энергии. Он разу же попытался добраться до моего горла.

— Упорный какой! — Я усилил ответное давление, пробивая защиту его сознания. Руки противника опустились, взгляд замер. — Кто ты, откуда?

— На смену нам придут другие…

— Это я знаю, кто придет?

— Георгий… святой истребитель нечисти… он с нами…

— Третий где-то, неподалеку ты не забыл? — времени, действительно, оставалось мало. Отбросив противника — Ольга сокрушенно пожала плечами — мол, сколько добра оставил, я огляделся по сторонам и махнул рукой спутнице.

— Возьми этого с собой — где два, там и три… — Использовать пленника как приманку было привлекательно, тем более что напарница уже зарядила один из трофейных арбалетов. Я приподнял слабо сопротивляющееся тело и начал обшаривать парк, мысленно останавливаясь перед каждым деревом. Вот одно — холодное и сонное, второе, третье… десятое выдало себя стуком сердца. Близко успел подобраться, даже удивительно. Я осторожно показал Ольге направление, откуда следует ожидать гостя. Она скользнула в ту сторону, не обращая внимания на то, как я машу рукой, зовя ее обратно.

Оставалось только помочь ослушнице, привлекая внимание противника. Я приподнял пленника и двинулся вперед, осторожно толкая его перед собой. Эффект от этого был быстрый, пусть и не такой, как я ожидал. Мой живой щит резко дернулся и вскрикнул. Из левой стороны груди тяжелеющего тела торчала стрела, вошедшая по оперение. Сразу же после этого в двух десятках метров зашевелился снег. Противник готовился идти в атаку — непонятно лишь, потому ли, что оказался обнаруженным или это входило в его планы.

Арбалет полетел в снег, белая фигура резко взмахнула рукой. Я поморщился — еще будучи человеком успел невзлюбить нунчаки, в основном, из-за стремления их стукнуть своего хозяина. У незнакомца, правда, была редкая модель — две короткие ручки, выточенные из стального прута, и длинная цепь. Орудовал он ими весьма недурно — когда я приблизился, его первый выпад прошел в паре сантиметров от моей головы. Тут же, без паузы, он крутанулся, встречая атаку Ольги. Цепь свистнула мимо только потому, что охотница невероятно изогнулась, откидываясь назад. Воспользоваться этим наш противник не успел — пришлось бешено крутить «восьмерку», перед собой, чтобы уберечься от моего удара. Обходить звенящий и свергающий щит, в который превратились нунчаки, было бесполезно. Поэтому мы двинулись в атаку одновременно с двух сторон. Удар, прилетевший мне, был силен, хотя его и удалось частично ослабить, наклонившись в сторону, так, чтобы стальная болванка скользнула по плечу, мимо головы. Противник отступил на шаг, с быстро темнеющим рукавом, и наткнулся на Ольгу.

— Надо его допросить! — крикнул, уже зная, что отвести удар будет сложно. Но напарница послушалась, в последний момент ткнув нападавшего хвостовиком рукояти. Это его не остановило, но зато дало нам секунду на то, чтобы еще раз атаковать — теперь уже не рискуя попасть под удар. Нунчаки выпали из раненой руки, человек в маскхалате провел пару ударов ногами. Не обращая внимания на занывшее от его лоу-кик бедро, я встретил вторую атаку, зацепив лезвием теперь уже ногу. Только после этого удалось утихомирить нападавшего.

— Рассказывай, кто таков, почему в нас стреляли… — Несмотря на сломленную вторжением волю, он молчал. Мы решили допросить пленника на месте — едва лишь перетянув раны. За слетевшей с лица маской оказалось вполне обычное лицо — ни капли привычного уже фанатизма, как в глазах опричников, ни ненависти к победителям.

— Оставим его здесь? — Ольга задумчиво строгала веточку, надеясь, очевидно на то, что пленник пустится в расспросы — зачем ей понадобились острые щепки. Но процедура словно осталась не замеченной.

— Нет, лучше заберем с собой — опричникам станет интересно, почему это мы так заботимся об одном из врагов, хотя положили при этом двух его соратников. И спрашивать они будут у него, когда мы отпустим его, зашитого и вылеченного, да где-нибудь в центре… Ах ты черт! — Пленник повалился на бок. Он не изображал потерю сознания, скорее, наоборот — довольно долго делал вид, что жив и здоров.

— Вызывай группу прикрытия… или кого-нибудь, надо его забирать… — Ольга не шевельнулась.

— Телефон у тебя… Советник. — Я достал трубку, отметив про себя, что с напарницей все же придется говорить, причем долго и неприятно.

…Открыв глаза, пленник долго смотрел в потолок больничной палаты. Потом попытался осторожно выпутать руку из ремней, в которые его упаковали сразу после операции. Поняв, что затея эта удастся только человеку здоровому, а никак не вышедшему из наркоза, он впервые заговорил. Спокойно выслушав все маты, охранники, приставленные к нему, вызвали меня.