Художники в Удомельском крае

Мастерские просуществовали до 1922 года. Их работа оставила большой след в жизни крестьян уезда. «И по сей день в округе дальних мест имеются мастера, бывшие уч. Сиговской школы: столяры, сапожники, шорники, портные, слесаря, кузнецы... и живут еще те мастера, которые преподавали»,— писал в свое время Бялыницкий-Бируля. С этими словами перекликаются и воспоминания А. А. Моравова: «Вероятно, и сейчас еще где-то в удомельских деревнях есть шкафы и полки, изготовленные в столярной мастерской училища и расписанные орнаментами в виде диковинных птиц и цветов».

Преподаватели мастерской

Сравнительно недолго, по два-три года, жили в Удомле художники, приглашенные из Москвы для преподавания в мастерских на даче «Чайка». Жизнь народа, красота природы не оставили их равнодушными, и наряду с преподаванием они много работали как живописцы.

Константин Алексеевич Коровин (1868—1939) приехал в Удомлю вместе с В. В. Рождественским и А. Е. Архиповым в 1918 году. «Мы с Коровиным и профессором эстетики Вышеславцевым поселились в небольшой усадьбе, скорее даче, верстах в пяти от Удомли. Дача была недалеко от имения Островно, где когда-то жил и работал Левитан, а во время нашего приезда — художник Богданов-Бельский с женой»,— вспоминал В. В. Рождественский.

Коровин приехал в Удомлю тяжело больным человеком, страдающим болезнью сердца. Он не сумел разобраться в существе происходивших в стране событий, и из-за этого часто настроение его бывало очень неустойчивым. «Его охватывают попеременно и одновременно самые разноречивые чувства: и ощущение грандиозности совершившегося, и полная растерянность, граничащая с растерянностью простого обывателя»[25].

 С этого времени до начала 1920-х годов Коровин живет преимущественно в Удомле. Несмотря на пять верст трудной лесной дороги, отделяющей Островно от «Чайки», он охотно принял участие в работе созданной там художественной школы.

Однако с наступлением холодных осенних дней его самочувствие ухудшилось. 19 октября 1919 года он пишет из Островна в Москву, в совет 2-х Государственных мастерских, прошение об освобождении его из-за болезни сердца от преподавания до выздоровления.

Коровин прожил здесь всю зиму 1919/20 года. В эту зиму была сделана попытка реквизировать его московскую квартиру, несмотря на то, что художник имел на нее «охранную грамоту». С отчаянием пишет он об этом 12 марта 1920 года журналисту Николаю Семеновичу Ангарскому, прося помочь ему, и объясняет причину того, почему не мог жить зимой в Москве: «Я заболел в канун прошлого года и уехал в Тверскую губ., туда, где жил Левитан. Но приехать зимой в Москву не мог на постоянное жительство: грудная жаба не дает жить в холоде»[26].

Коровин продолжал работать в Удомле, об этом он пишет в том же письме: «Теперь я собрал здесь материал и хочу сделать панно — памяти Левитана». По-видимому, этот замысел остался неосуществленным. О его настроении, о его живописных работах вспоминает А. А. Моравов: «Несколько раз Константин Алексеевич бывал у моих родителей в Гарусове, молодо и пылко восторгался частушками революционного времени, тут же писал дам в белых платьях, сидящих на террасе за чайным столом, на котором стояла хрустальная ваза, наполненная янтарным медом».

Известен целый ряд картин К. А. Коровина, исполненных им в 1919 году, близких по сюжету к тому, о чем говорит А. А. Моравов. К сожалению, ни одну из них нельзя связать с Удомлей.

Так и не разобравшись в новой жизни, «Коровин по разрешению правительства в 1923 году выезжает с семьей за границу. Выезжает временно, для устройства персональной выставки и исполнения декораций. Но назад он так и не вернулся»[27].

К. А. Коровин умер в Париже в 1939 году.

Абрам Ефимович Архипов (1862—1930) приехал в Вышневолоцкий уезд Тверской губернии в 1918 году. Он «в начале двадцатых годов жил во вместительном двухэтажном флигеле усадьбы «Роща»,— вспоминал А. А. Моравов.— Усадьба эта была построена земским врачом Федором Васильевичем Якубовичем. Она находится в полуверсте от Гарусова. Абрам Ефимович был невысокого роста, широкоплечий, крепкого сложения... Живя в «Роще», он преподавал в художественной школе, организованной в «Чайке». Отец и мать, которая тоже принимала участие в работе школы, с большой теплотой вспоминали о том, как Абрам Ефимович, подойдя к ученику, говорил: «Хорошо, хорошо, только вот здесь поправьте и тут тоже, а знаете что,— возьмите-ка чистый лист бумаги и начните сначала».