Худшие подруги

мной… А Тася все назло придумывает.

– Что? Как я тебя называю? Макарова, ты что, с дуба рухнула? –

шипит Тася.

Но я вместо ответа демонстративно тянусь к ведерку с попкорном, которое Козырь прижимает к груди, беру большую горсть и набиваю

полный рот.

– Не зелаю больсе с тобой гофорить, – сообщаю я и

отворачиваюсь к экрану. – Предательниса, – добавляю, не глядя на

Тасю.

– Как ты меня назвала? – сердится Тася, и мне в лицо летит

несколько мягких шариков попкорна.

– Ты фто делаес? – едва не подавившись попкорном, восклицаю в

голос, а до нас доносится шиканье со всех сторон: на экране уже

начались титры…

В ответ я толкаю Козырь локтем, и попкорн из ведерка взлетает

вверх. Что-то падает ей на колени, что-то запутывается в темных

кудряшках… Я тоже – вся в попкорне. Мой сосед справа, приличный с

виду дяденька лет сорока, наклоняется к нам и сердито шепчет:

– Я сейчас администратора позову, дуры малолетние!

Чувствую, что Тася готовится ему жестко ответить, и привычно

хватаю Козырь за руку. Сжимаю ее теплую ладонь… Обычно я всегда

так успокаивала взрывную Тасю, когда подруга была на взводе. В

темноте мы растерянно переглядываемся, и я отпускаю Тасину руку…

Теперь мы обе пялимся на экран, но я готова поспорить, что ни

одна из нас не понимает сути происходящего. Зато мужик, мой сосед

справа, глядит романтический фильм с придыханием… Даже платочек

из кармашка пиджака достал. Где-то на двадцатой минуте у меня

вибрирует телефон. И Тасин мобильник бренчит в сумке: Козырь, чертыхаясь, быстро его отыскивает.

Сообщение от Олега.

« День без тебя тянется невыносимо долго… Скучаю. Когда мы

снова увидимся?»

Как мило! А паренек дня без меня прожить не может. Это ж надо

так запасть. А Козырь сидит пыжится, небылицы выдумывает. Не

сдержав победную улыбку, поворачиваюсь к Тасе: у нее точно такое же

довольное выражение лица. Сияет, как начищенный пятак.

– Мне Олег только что написал, – шепчу я, помахав в воздухе

телефоном.

– Очень рада за тебя, Алечка, – откликается Козырь. – Мне тоже!

Тася повторяет мой жест. При этом вид у нее такой насмешливый, будто мне не верит.

– Пишет, что время без меня тянется невыносимо долго… А еще

он скучает, – назло продолжаю я.

У Козырь удивленно вытягивается лицо. Она уже не выглядит

такой счастливой, как минуту назад.

– Ага, – кивает растерянно Тася. – И спрашивает, когда мы снова

увидимся…

Я молча пялюсь на Козырь. И плевать, что происходит на экране.

Пускай сосед справа хоть уревется в три ручья… Здесь, в двенадцатом

ряду, разворачивается драма похлеще, чем в долгожданной премьере.

Мы с Тасей молча обмениваемся телефонами. Я долго пялюсь на

последнее входящее сообщение, а затем быстро проматываю

переписку вверх, особо не вчитываясь. Но от эмодзи в виде сердечек и

поцелуйчиков рябит в глазах… Это точно Олег. Его манера. А с

последним сообщением он вообще не заморачивался… Просто

отправил нам одинаковое послание. Массовая рассылка… Как

унизительно! Наверное. Потому что я внезапно чувствую не

разочарование, а облегчение…

– Ка-пец, – громким шепотом говорю я.

– В себя пацан поверил, – соглашается Тася вполголоса.

– Нет, ну ты представляешь?

– Я его убью.

– Интересно, а Коробкина знает?

– И их троицу тоже.

– Вот козел!

– Кобелина!..

– Я вас сам сейчас убью! – извещает сосед, перевесившись через

подлокотник моего кресла. От неожиданности я вздрагиваю и жмусь к

Тасе.

Козырь хочет его послать куда подальше в ответ, но потом лишь

тяжело вздыхает и первой поднимается со своего места. Я вскакиваю

на ноги. Мы берем сумочки и вдвоем протискиваемся к выходу.

Выползаем из зала. Яркий свет с непривычки бьет в глаза.

Сначала мы недовольно щуримся, словно совсем недавно проснулись

и отдернули шторы на окнах, а потом переглядываемся. Обе находимся

под впечатлением и не знаем, что и сказать… Молчим.

– Я думала, такое только в кино бывает, – наконец говорю я.

– Как он все ловко провернул, а? – возмущается Тася, тряхнув

кудряшками.

– Да уж. А мы с тобой чуть не подрались из-за него, – вздыхаю я.

Тася сдавленно смеется.

– Не представляю, как ты дралась бы… Прости, Алька!

Я вдруг начинаю хихикать, представив себя, непривычно

воинственную, со стороны…

– Ага!

– А знаешь, кто самые большие дуры? Не Коробкина с

Митрофановой… А мы! Поссориться из-за куска собачьего дерь…

Тася говорит слишком громко, и я на нее привычно шиплю. Тогда

Козырь опять смеется и негромко добавляет:

– Узнаю старую добрую Макарову.

– Я и не менялась…

– И это хорошо, – широко улыбается Тася. – Потому что я – тоже.

Вдвоем мы молча бредем к гардеробу, каждая осмысливая

случившееся. Действительно, угораздило нас вляпаться… Я

осторожно кошусь на довольную Козырь. Мне кажется, ее не особо

опечалил тот факт, что Дымарский оказался лгуном и последним

козлом на земле. Неужели она сейчас испытывает такое же чувство