Хулиган

А так хотелось услышать иступленные стоны и крики, почувствовать, как сладко она сжимается вокруг моего члена. Как бурно кончает, оставляя кровавые отметины на моих плечах. И это случится. Непременно случится. Мы зашли уже очень далеко…

Я наращивал темп, ритмично стукаясь бедрами о ее нежную кожу. Внутри бурлила лава, которой не терпелось вырваться на свободу… Чувствовал – долго не продержусь. Еще немного, и случится гребанное извержение… Но это только начало. Мы даже до кровати не дошли… И все-таки хорошо, что она не села в тачку… От греха подальше.

– Алик… – уткнулась губами мне в шею, – ты забыл… надеть презерватив…

– Что, бл*ть… – в последний момент успел вытащить, излившись ей на бедро.

Какого…

Меня оглушило. В душе не осталось ни единой эмоции. Вакуум. Пустота. Как я мог об этом забыть?! Что она со мной сделала?! Сцепил пальцы на шее, пытаясь в темноте рассмотреть выражение ее лица.

– Уходи, – отвернулась, нервно поправляя юбку.

Внутри все перевернулось, когда я услышал, как она шмыгнула носом. Хмуро свел брови, прижимая ее к своему напряженному животу. Даже разрядившись, член все еще стоял до пупа. Впервые после секса мне было настолько х*ево. И одновременно до одури хорошо. Даже жутко, что бывает так хорошо…

– Я никуда не уйду. И ты прекрасно об этом знаешь.

– Чего ты хочешь, Алик? – пробормотала сквозь слезы.

– Тебя. И еще раз – тебя. И если уж быть до конца откровенным, я хочу тебя, Катя. Примем душ вместе? А потом выпьем чай… Ночь будет долгой. Только не плачь, ладно?

POV. Катерина

Теперь ясно, почему стихийным бедствиям дают человеческие имена. На душе стало ветрено и тоскливо. Он налетел как вихрь, как ураган, затягивая в свою смертельную воронку.

Ангел на моем плече уснул еще вчера вечером, когда Алик ворвался в квартиру. Демон нашептывал: «Поддаться – единственный способ избавиться от этого безумия!»

И я сдалась.

В автобусе, когда наши взгляды пересеклись, поняла, что больше не могу сопротивляться. Даже страшно, с какой готовностью тело отозвалось на его беззвучный призыв, наплевав на все последствия.

Я была признательна, что он не включил свет, иначе бы заметил мои раскрасневшиеся щеки, сбивчивое дыхание и лихорадочно блестящие глаза. Тщательно возведенные стены растрескались и осыпались: они рухнули, похоронив под собой мою гордость, когда упругая горячая плоть оказался внутри…

Меня накрыло волной абсолютно новых ощущений: липкий сгусток расплавился, стекая к бедрам, опоясывая жаром низ живота. А потом… Вдруг дошло, что он даже не воспользовался защитой! Как же так?! Я не позволяла себе особых иллюзий, однако это ввело в ступор.

Я никто иной как очередная его шлюха.

– Чего ты хочешь, Алик? – поправила юбку, испытывая единственное желание: отмыться.

– Тебя. И еще раз… тебя. И если уж быть до конца откровенным, я хочу тебя, Катя. Примем душ вместе. А потом выпьем чай… Ночь будет долгой. Только не плачь, ладно?! – прижался ко мне сзади, всколыхнув что-то глубоко потаенное.

Снова.

– Уходи. Уходи, Алик. Так будет лучше… – не оборачиваясь, вырвалась из его объятий, скрывшись в ванной.

Некоторое время я так и стояла, прижавшись лопатками к двери. Запрокинула голову, сверля глазами белоснежный потолок. Дура. Какая же ты все-таки дура, Катюша… На что вообще надеялась?!

Кулачки непроизвольно сжались, когда услышала, как громко хлопнула входная дверь. Ушел. Получил желаемое и ушел.

Вот так просто.

Я закрылась, а после вернулась в ванную: избавилась от оставшейся одежды, залезла под душ и, подставив лицо под горячие струи, задержала дыхание.

– Животное… – прохрипела, выдавливая большую порцию яблочного геля на ладошку. – Он даже не удосужился дойти до дивана… – провела кончиками пальцев по ключицам, случайно задев нежную ареолу. – Прямо в коридоре, как будто я какая-то… – сжала затвердевший сосок. – Как же низко и грязно… – обвела затвердевшую горошинку, ощутив уже привычное напряжение в животе.

Господи!

Рука сама собой скользнула ниже. Тихо всхлипнула, задев пальцами наэлектризованные складки. Так мокро! И дело не только в струящихся по телу обжигающих каплях. В паху все вибрировало от нереализованного желания. До чего же гадкий… Мерзкий тип. Но…

Ноги чуть не подкосились, когда я плавно провела у себя там. Закусила губу, вспоминая точеные кубики пресса, выступающие из-под гладкой кожи, и его солоновато-терпкий мужской запах, затопивший ноздри. Измайлов так правильно пах. Чертовски хорошо. Даже слишком. От осознания этого я злилась на себя еще сильнее.

– Дура… – всхлипнула, сжав изнывающий сосок, твердый, как камешек.

Он унизил, растоптал… А я… еле ощутимо порхала по напряженным лепесткам, не решаясь прикоснуться к самому сокровенному месту. Да что ж такое! Наваждение… Какое-то болючее неконтролируемое чувство разносилось с током крови…