Хулиган и пай мальчик (СИ)

Когда всё началось, Гэвин молча смотрел в пол, молясь, чтобы бутылка не указала на него. Он иногда косо смотрел на Коннора, который выглядел очень спокойным и слишком непотрепанным для человека, побывавшего на втором этаже. На нем были джинсы и красная рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы и оголяющая его шею и проступающие острые ключицы. Гэвина передернуло от понимания, что он засматривается. Парень перевел взгляд на бутылку. Кажется, сегодня он не в состоянии говорить о своих чувствах.

— Коннор! – крикнула Норт, когда бутылка остановилась. — Ты готов?

Он поджал губы и покачал головой.

— Тогда крепись. Читаю! Ведущий выбирает трех разных гостей и участник должен одного из них обнять, второго поцеловать, а третьему пожать руку, – она стала обмахиваться карточками, как веером. — Какая честь. Так! Я выбираю Маркуса, Гэвина и Ральфа.

— Ты специально выбрала трех парней, не так ли? – усмехнулся Маркус, вставая с места.

— Так веселее и пикантнее, – пожала плечами Норт.

— Я не буду вста… – хотел дать заднюю Гэвин, но поймал взгляд Тины.

Вздохнув, он встал рядом с другими парнями. И Коннор первым подошел к нему и протянул руку. Нехотя Гэвин пожал её. Хорошо, что никто не нарушил его личное пространство. Он сел обратно, а в это время Коннор обнимал Ральфа. Значит, поцелуй будет с Маркусом. Конечно, кто откажется с ним целоваться? Коннор чуть привстал на цыпочки и что-то сказал Маркусу на ухо. Тот кивнул, прикрывая глаза. Гэвин напрягся. Он действительно?

Коннор скользнул руками к кожаной куртке парня, пробегаясь пальцами по воротнику, и схватил его, притягивая к себе. Толпа одобрительно закричала. Маркус не потерялся и, обняв Коннора за талию, чуть склонил его, отвечая на поцелуй.

— Оу, это так горячо, – Тина стала обмахиваться руками.

Горячо? Скорее щенок облизывающий лицо. Коннор отступил от Маркуса улыбаясь ему, тот подмигнул ему в ответ и смеясь сел на место. Гэвин сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладонь. Боль остудила его пыл. Почему это его так задело? Это же просто игра, и он ничего не испытывает к Коннору. И всё же было в этом что-то неприятное, липкое и противное. Чувство ревности? Как можно ревновать кого-то, кто даже не с тобой?

— Коннор, милый, я даже ревную, – произнесла Норт, когда все расселись по местам. — Может нам пора перейти на более взрослые фанты?

В её глазах заиграл огонек, и она посмотрела на Тину, хитро ухмыляясь. Кажется, Гэвин почувствовал, как где-то вдалеке прогромыхал гром. Что-то надвигалось.

— Итак, следующий человек, – Норт крутанула бутылку. — Тина! – вскрикнула она, когда бутылка остановилась.

— Это я! Это я! – Тина стала размахивать руками.

— Что же, моя милая. Вот твой фант. Ты должна… выбрать двоих человек, чтобы запереть их в комнате на полчаса.

— Что?! – не выдержал Гэвин. — Ты же явно это выдумала!

— Что? Нет! – Норт повернула к нему карточку и быстро ей помахала. — Видишь? Я ничего не выдумала.

— Да ты трясешь ей, как алкоголик с сорокалетним стажем! – возмущался Рид.

— За такое некрасивое поведение по отношению к ведущему, я предлагаю Тине выбрать его.

— Я за! – крикнула Тина.

— Хэй! – Гэвин злобно зыркнул на неё.

— А вторым будет Коннор, – она указала на парня.

— Так это явный сговор!

— Я не уверен, что это хорошая идея, – заговорил Коннор.

— А кто спрашивал ваше мнение? – усмехнулась Норт.

Их заперли в одной из дальних комнат на втором этаже. Чтобы затащить Гэвина наверх, понадобились всего-то Тина и Норт, которые поволокли его под ручки. Коннор же молча шел за ними, не рискуя возражать.

Первые три минуты Гэвин очень громко матерился и стучался в двери, чтобы их выпустили обратно. Коннор стоял в сторонке и молча наблюдал за сей ситуацией. В комнате, в которой они оказались, было довольно необычно. Маленький диван, укрытый пленкой, мольберт, холсты, сложенные у голой стены, всё это придавало обстановке какого-то шарма. Видимо, здесь рисовал Маркус или Карл Манфреды. Коннор подошел к картинам. На первом полотне была лишь абстракция, похожая на кричащего человека. Парень стал перебирать картины, по очереди всматриваясь в рисунки. Везде были видны депрессивные мотивы, в виде угнетенных людей, страдающих разным способом. И каждое полотно Коннор понимал и чувствовал: сколько боли Маркус вложил в них. Последняя картина была нарисована чужой рукой. Маркус, окруженный призрачными руками, тонул и тянулся за помощью, но никто не собирался его спасать. На краю висел стикер, и Коннор с любопытством взял его в руки, чтобы прочитать.

«Настанет день, когда меня рядом не будет.

Придётся защищать себя, самому делать выбор...

Реши, кто ты, кем хочешь стать.

Этот мир не любит тех, кто не как все, Маркус.

Не позволяй никому говорить тебе, кто ты.

К.М.»

Карл действительно заботился о Маркусе, хоть иногда они не сходились во мнениях. Это были хорошие слова. И верные слова. Коннор посмотрел на Гэвина, который уже успокаивался, а его удары становились слабее.

— Блять! – рыкнул Гэвин и опустил руки. — Я думал, что мешать пиво с водкой плохая идея, но, оказывается, есть Тина и Норт.