Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Но для хождений на Кандыбино, надо сначала знать как туда дойти. Мать сказала, что хотя девушкой она и бывала там, объяснить всё равно не сможет и лучше спросить Дядю Толика, который и на работу и с работы и, фактически, везде ездит на своей «Яве», уж он-то все дороги знает.

Кандыбино, по его объяснениям, найти совсем просто. По дороге в Город вдоль Проспекта Мира, как проедешь под мостом железнодорожной насыпи, первый поворот направо, пропустить невозможно, начало шоссейки на Ромны. Оттуда прямо до перекрёстка и там тоже направо аж до железнодорожного шлагбаума, пересёк путь и – влево, вот тебе и Кандыбино.

Младшие, конечно же, тоже со мной увязались. Мы взяли старое постельное покрывало, чтобы на чём-то загорать, сунули его в сетку-авоську, добавили бутылку с водой и пошли на Переезд-Путепровод, где начинается Проспект Мира. До железнодорожной насыпи дорога знакома после первомайской демонстрации. Мы прошли под мостом и сразу её увидели, дорогу вправо вдоль основания высокой крутой насыпи. Вообще-то на шоссейку она не слишком похожа, потому что без асфальта, но довольно широкая и первая направо. Так что мы свернули и пошли куда ведёт.

Но чем дальше мы шли, тем у́же становилась дорога, превращалась в широкую тропу, потом просто в тропку, а там и вовсе пропала. Не оставалось ничего другого, как только взобраться на высокую заросшую травой насыпь, вытряхнуть песок из сандалий и шагать по бетонным шпалам или по бесконечно протяжённой головке рельса. Правда, равновесия идти по ней надолго не хватало, а шпалы лежали неравномерно, вынуждая делать такие же неравномерные шаги. Но мы упорно продолжали свой путь.

Наташа первой замечала настигающие нас поезда и мы сходили на неровный гравий обочины, уступая путь слитному грохоту несущихся мимо вагонов, что стегали нас тугими обрывками скоростного ветра. Когда мы дошли до следующего моста, то внизу не оказалось ни проспекта, ни улицы, а только другие железнодорожные пути. Наша насыпь завернула вправо и начинала идти под уклон, параллельно с остальными, к далёкому Вокзалу. Стало понятно, что мы идём в обратном направлении, а вовсе не на пляж.

Впрочем, мы не успели приуныть, потому что далеко внизу под нашей насыпью и под насыпью путей проложенных под мостом, различили небольшое поле. Две группы крохотных на таком расстоянии ребят в лёгких летних одёжках и с такими же, как у нас, авоськами шагали к зелёной роще за полем и с ними даже был мяч. Куда же ещё они, если не на пляж?.

Мы спустились с двух высоких насыпей и пошли по той же тропе через поле как и предыдущие ребята, которые давно пропали из виду. Потом мы миновали Осиновую рощу вдоль одинокой железнодорожной ветки, с мягкой землёй вместо гравия между деревянных шпал, пока не вышли к шоссе и двум шлагбаумам поднятым над рельсами. Мы перешли через дорогу и свернули на широкую, местами топкую тропу через высокую поросль ярко-зелёных трав. Грудь расправилась осторожным ликованием: Ага, Кандыбино! Не уйдёшь! Потому что той же тропой шли люди явно пляжного вида, в обоих направлениях, но туда больше, чем обратно.

Тропа привела к широкому каналу тёмной воды между берегом и противоположной дамбой рыбных озёр, но на этом не кончилась, а пошла дальше вдоль берега. Мы шагали по ней среди деревьев в молодой листве, под белыми облаками и солнцем в лазурной сини летнего неба. Правильные ряды фруктовых деревьев ничейно-неухоженного сада взбирались на пологий склон вправо от тропы. Потом канал слева расширился в озеро с белым песком. Группа Сосен стояла чуть выше, а прибрежная полоса песка переходила в утоптанную траву среди высоких кустов смородины заброшенного сада.

Мы выбрали свободный кусок травы для нашего покрывало, быстренько разделись и бросились по обжигающе горячему песку к воде летящей, со всех сторон и по всем направлениям, плотными брызгами в лица десятков купальщиков, что вопили, орали, хохотали и в безудержном весельи колошматили воду до белопенности… Лето!. Ах, Лето!..

Как выяснилось позже, Дядя Толик даже и не знал про ту исчезающую дорогу вдоль подножия насыпи ведь его мотоцикл, когда с рёвом выскакивал из-под моста на Проспекте Мира, за две секунды оказывался у поворота на Ромны, а ногами там топать метров сто с гаком.

В списке фильмов на июль стояли Сыновья Большой Медведицы, так что мы с Чепой уговорились не пропустить это кино, потому что Гойко Митич играл там одного из её сыновей. Этот Югославский актёр обычно снимался краснокожим героем в вестернах из ГДР и даже от восточных Немцев можно ждать неплохое кино, если с его участием, хотя в Советском прокате эти вестерны становились чёрно-белыми. Наверное, для экономии цветной плёнки.