Хулы не будет (СИ)

      Мои родители могли позволить себе не только удобный дом, сад и небольшое озеро рядом с домом, но и "голубятню", где были представлены клоны всех существующих в нашем мире птиц. Я знала, что они не настоящие и не принесут потомства, и озеро, в котором я плескалась каждый день тоже искусственного происхождения. Для меня это была самая настоящая реальность, ведь я не видела другой. Мои родители оберегали меня как могли, и бабушка хлопотала над моим бытием как курица, следующая за своими цыплятами по пятам. Я засыпала и рядом со мной была бабушка, я пробуждалась, и бабушка услужливо предлагала мне бокал теплого молока и мягкие тапки, расшитые диковинным бисером.

      Сама бабушка не носила никакой обуви, как и мои родители. Каждое утро они подставляли свои щупальцы под Н, разогревая их сначала горячим воздухом, а потом натягивали на "ноги" эластичную пленку. И смаковали из маленьких кружек трен, кровяная вытяжка из убитых З. Про охоту и заповедник я ничего не знала, впрочем, и про вытяжку тоже. Мне казалось, что мои родители пьют разбавленное гранатовым соком молоко, которое маленьким девочкам пить не разрешалось.

      Что касается щупалец, то будучи только взрослой девушкой, я поняла разницу, а тогда я была слишком наивной и верила всему, что говорила бабушка. Ее журчащий как ручеек голос, успокаивал меня, а водянистые с поволокой глаза, смотрели на меня с нежностью и любовью.

      - О, милая бабушка, как сейчас мне не хватает твоей доброты!

      Растревоженная воспоминаниями Навна не заметила, что произнесла эти слова вслух.

      - Заткнись, бля..,- злобно цыкнули на нее стражи пятого уровня,- от твоего ангельского голоска нас выворачивает наизнанку.

      Навна смахнула выкатившуюся из глаз слезинку, и громко высморкалась.

      - Сами заткнитесь, твари!-

      -Вот по-нашему заговорила цыпочка,- усмехнулись стражи,- еще пару недель и ты будешь как шелковая.

      Навна рванулась к решетке, отделявшей ее от стражей, и закричала:

      -Никогда! Слышите, никогда я не буду шелковой!

      Струя горячего воздуха, вылетевшая из огнеметов, превратила ее лицо в кусок вареного на пару мяса, впрочем, и прекрасное тело Навны изменилось до неузнаваемости. Но это не имело никакого значения. У Навны было несколько тел, которые восстанавливались мгновенно, и боли она практически не ощущала, понятие боли было незнакомо для Навны. Но стражи были слепы, и видели Навну только в инфракрасном излучении. Все, что их раздражало - это ее ангельский голос. То, что люди должны страдать и мучится от боли, им было все равно. Они были лишены всех органов осязания, обоняния и прочей чувствительности. Они просто выполняли свою работу. Если им было приказано пытать - они пытали, приказали бы убить - они бы убили. Они были просто исполнители чужой воли, не более.

      Но душа Навны пребывала в смятении. И сама Навна хотела поскорее выбраться отсюда, вернуться домой, или к капитану Боткину, от которого она так опрометчиво сбежала, сбежать хоть куда, только подальше от этого смрада, где невозможно дышать. Ее тела устали регенерироваться после пыток, а душа томится в ожидании радости. Ее силы не вечны, и ее терпение имеет свое начало и конец.

      Навна встала на колени и стала отбивать поклоны неведомому божеству. Молитве ее научила бабушка.

      ***

      Я не знаю, как я пережила исчезновение внучки. Я была на грани безумия: у меня отказали "ноги", пропало зрение, и отнялась речь, и родители Навны определили меня в богадельню, для таких же престарелых амеб как я. Растительное существование в емкостях с питательным раствором - вот такое место обитания приготовила мне судьба. Внешне это было похоже на оранжерею, потому что сосуды, в которых булькали престарелые амебы, обвивали лианы, цветущие здесь круглый год.

      Кто-то про себя называл эти цветы похоронными венками, а мне по запаху, они напоминали тропические орхидеи, появившиеся в нашем мире совсем недавно. Я была тогда совсем юной барышней, когда эти цветы стали популярны, и память о них осталась в моем сердце навсегда. Лишившись зрения, я не лишилась обоняния, не знаю как другие "амебы" мне было здесь намного лучше, чем дома. Во-первых, не надо было думать о пище. Во-вторых, тепло и комфортно, и можно было полностью переключить внимание на саму себя. И самое главное, ты можешь совершенно игнорировать других амеб: не улыбаться им, и не делать ку, как мне это надоело в жизни.

      Если сказать честно, я никого не любила кроме Навны. Этот ребенок был единственной отрадой, и я верила в ее необыкновенное будущее, верила, что она будет звездой, Примой нашего Д-мира. Она была так чиста и невинна моя девочка.