Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Глубокой ночью тишину спящей деревни разорвали выстрелы. Вся шайка хунхузов, раздосадованная провалом затеи с «охотниками», окружила деревню и вела огонь по фанзе, в которой остановились русские путешественники. В своих путевых заметках Гарин эмоционально описал свои впечатления от внезапного пробуждения: «Хунхузы?! Где ружье?! Где хунхузы?! В фанзе уже перерезали всех, и только я почему-то еще жив. Стреляют в бумажные двери, стоя перед нами? Ночь, хоть глаз выколи. Зажечь свечку? Откроешь им все… Откроют и так… Так вот как это все кончается… Что же, как-нибудь да должно же когда-нибудь кончиться… Поздно, поздно… Теперь одно мужество смерти…»

Бой разгорался. На фоне ружейной трескотни выделялись гулкие выстрелы ручных пушек, стрелявших разрывными бомбами. Вскоре несколько таких снарядов подожгли кровлю фанзы. Гарин и его спутники уже собрались было по-пластунски выбираться из дома, как вдруг пальба на улице стихла. Стало ясно: укрывшиеся в лесу хунхузы ожидают появления русских, надеясь легко перестрелять всех при свете пожара. К счастью, в лучах занимавшейся зари начальнику партии удалось разглядеть вблизи от дома небольшой овраг, спасший исследователям жизнь. Укрывшись в этой ложбинке, путешественники открыли ответный огонь. Под пулями разбойников спутникам инженера удалось увести в укрытие лошадей и спасти из горящей фанзы отрядное имущество. Обескураженные стойкостью путешественников, явно не собиравшихся сдаваться, «краснобородые» отступили.

Сопровождавшие Гарина солдаты насчитали за время боя около трехсот хунхузских залпов. В результате нападения был тяжело ранен хозяин фанзы, еще один кореец — переводчик Сапаги — пропал без вести. Отряд потерял четырех лошадей, а фанза, в которой ночевали русские, сгорела дотла. Опасаясь, что хунхузы могут повторить нападение, путешественники быстро отправились в путь и спустя два дня вышли к реке Амноккан. На каждом ночлеге солдаты выбирали фанзу «с удобной позицией» — на случай нового нападения. Несмотря на постоянную опасность встречи с разбойниками, отряд продолжал исследовательскую работу. Пройденный путь наносился на карту, Гарин постоянно делал измерения высот и вел барометрический журнал. Кроме того, начальник партии не забывал вести дневник, записывал корейские сказки и даже ухитрялся находить время для уроков английского языка. О том, насколько ответственно и хладнокровно относился Гарин к принятым обязанностям, говорит письмо, отправленное им 8 октября 1898 г. из города Таянсхан на имя начальника экспедиции Звегинцева. В этом послании нет и намека на тревожные нотки. В спокойном будничном стиле Гарин пишет: «Железные дороги можно строить, и направления их намечены у меня. Из Маоэршаня на Гирин строить дорогу нельзя, а обходя Пектусан и оставляя его к западу, соединение с Гирином возможное и легкое…»

В городе Маоэршань (Линьцзян) началось путешествие русского отряда по реке Амноккан. Расположившись на борту ветхой китайской шаланды, которую солдаты тут же окрестили «бабушкой», экспедиция отправилась в долгое плавание вниз по течению. По рассказам местных жителей, здесь также орудовали хунхузские шайки. «Краснобородые» добывали в окрестных горах золото. На берегу Амноккана шайки выставляли дозорных, которые, завидев «интересную добычу», выстрелами созывали «братьев». 12 октября произошел курьезный случай, едва не обернувшийся бедой: путешественники, еще недавно спасавшиеся от «краснобородых», сами были приняты китайским караулом за хунхузов. Солдаты в панике обстреляли лодку и даже вытащили на берег ручные пушки. Во многих прибрежных селених — и китайских, и корейских — жители создавали для защиты от хунхузов отряды «милиции». Гарина удивило, что и «милиционеры», и солдаты внешне ничем не отличались от хунхузов…

17 октября опасное путешествие инженера Гарина и его спутников по Корее завершилось в пограничном городе Ыйчжу. Два дня спустя отряд уже был в пределах китайской Маньчжурии. Последние 400 верст пути до Порт-Артура также дались путешественникам нелегко. Ненависть китайцев к иностранцам, два года спустя вылившаяся в кровавое Боксерское восстание, уже давала знать о себе. На третий день путешествия случайная встреча с буддийскими священниками, принявшими русских за миссионеров, едва не окончилась стычкой с местными жителями. Науськиваемые бонзами, китайцы так распалились, что путешественники вынуждены были спасаться бегством… На всем протяжении пути внимание Гарина привлекали клетки, подвешенные на высоких шестах вдоль дороги:

«— А это что за ящики из прутьев, с написанными дощечками, там, вверху, на этих шестах?

— Это головы хунхузов; на дощечках написано, за что им отрубили головы.

О ужас, полусгнившая голова равнодушно смотрит своими потухшими глазами.

— Если бы их не убивали — жить нельзя было бы, надо убивать.

— Но хунхуз и есть следствие жестоких законов.