Хуррит

Колебался я недолго — вроде в городе оружие запрещено, это своего рода торговый центр под открытым небом. А имея подготовку офицера спецназа, вооруженный пистолетом и ножом, я подумал — что может мне грозить? К тому же, я демонстративно передал пластинки-сикли Саленко, африканец это ясно видел.

— Эниа, — повторил гигант и улыбнулся, рассеяв все мои сомнения.

— Лин сиар, — ответил, не зная, что это, но вызвал широчайшую улыбку на лице африканца.

Встревоженный Саленко и вся моя группа предприняли еще одну попытку отговорить меня от ухода с чернокожим. Отмахнувшись от них, кивнул гиганту — веди.

Покинув торговые ряды, мы прошли закоулками несколько улиц. Бедные домишки из глины и камней лепились друг ко другу, имея одну общую стену на две лачуги. Выйдя на широкую площадь, минут через пять мы очутились перед целым комплексом. Двое стражников у ворот кивнули, узнав чернокожего.

Поднявшись по лестнице между колонн, вошли в просторный холл и, пройдя его снова, спустились в просторную комнату, где посреди каменного пола была вырубленная ванна гигантских размеров. От воды в ванне поднимался пар — чернокожий ушел, оставив меня оглядываться при свете настенных факелов.

— Малиа, синана ит сикль, — обернувшись на голос, увидел Энию. На девушке было лишь белоснежное тонкое покрывало, гармонировавшее с улыбкой при слабом освещении факелов.

— Малиа, — дернув тесемку, девушка позволила спасть покрывалу и шагнула вперед абсолютно нагая, с фигуркой, точно вытесанной из черного камня руками гениального скульптора. Это было столь неожиданно, что я очнулся только когда, когда ее руки обвили меня, а сочные губы требовали ответа на поцелуй. Словно выходя из ступора, попытался разорвать ее объятия, но чертовка сопротивлялась. Вызвав в памяти образ Ады, я смог противостоять ее натиску еще секунд десять, после чего сдался, позволяя ласкать себя.

— Наи раила, — подчиняясь звуку ее голоса, позволили стянуть с себя верхнюю одежду, помогая девушке разобраться с современной фактурой. Окончательно смирившись с неизбежным, скинул остатки одежды и шагнул вслед за Энией в ванну на полу. Вода была довольно теплой, и, не переставая целовать меня, девушка принялась омывать меня водой из ванны. На бортике купальни стояла глиняная миска с сильным приятным запахом. Эниа протянула руку и, захватив горсть цветочных лепестков, опустила в воду.

На лестнице послышались шаги, по коже пробежал мороз, несмотря на теплую воду. «Влип, теперь точно не дадут уйти живым», — была первая мысль. Эниа мягко остановила меня, не давая выйти из купальни. Смуглая девушка в тунике появилась в свете факелов с небольшим кувшинчиком в руках. Усадив меня в купальне, Эниа подставила ладошки под кувшинчик. Вошедшая наливала, а мулатка обмывала меня чрезвычайно приятно пахучей жидкостью. Цветочный запах, смешанный с чем-то мускусным, заставил забыть все опасения. Уже не контролируя себя, потянулся к искусительнице.

Мягко смеясь, девушка уперлась рукой в мою грудь: служанка, поставив кувшин, ушла в боковую дверь и вернулась через минуту с куском ткани. Вдвоем меня обсушили, и мы остались наедине. В углу между двух факелов возвышалась груда шкур, служивших ложем любви. По крайней мере, следующие пару часов шкуры выполняли эту функцию.

Насытившись, мы полулежа рассматривали друг друга. Время языка любви прошло, теперь мной двигал интерес скорее профессиональный. Что это было с ее стороны? Спонтанное решение или уловка с далеко идущими планами? Попытки завязать разговор успеха не имели — ни единого слова не понимал из ее певучего языка, как и она из моих слов. Моя одежда лежала на краю купальни, и я, поцеловав мулатку на прощание, начал одеваться. Настал момент истины — если мне позволят уйти, случившееся — просто интрижка. Если нет — нащупал рукоять пистолета, устраивая его за поясом — я готов дорого продать свою жизнь.

— Дзинь, — звук гонга едва не заставил выхватить пистолет, Эниа улыбалась, не делая попытки прикрыться. На звук отреагировали — слышались одиночные шаги. Отойдя от лестницы наверх на несколько метров, ждал, кто появится из полутемного прохода.

Мужчину я узнал — это был тот самый африканец, что привел меня сюда. Короткий диалог, и чернокожий призывает следовать за ним. Девушка сзади обвила мою шею руками и выдохнула в ухо:

— Наи хорина, — в голосе была печаль, страсть и расставание. Так я оценил эти слова, словно мы прощались навсегда.

— Ну, бывай, — не убирая руки от рукояти пистолета, последовал за носильщиком. Мы проделали весь путь в обратном порядке — вышли из дома, пересекли площадь и прошли закоулками, прежде чем дошли до рынка. У входа в рынок чернокожий гигант попрощался одним словом «мирани» и повернул обратно.

Саленко облегченно выдохнул и кинулся ко мне:

— Мы уже собирались на твои поиски, но Тард успокоил меня, сказав, что в городе безопасно. Где ты был?