ХУШ. Роман одной недели

– Может, я и иду на смерть, но мне уже все равно, – отвечал Али.

– А какой смысл? – не унимался Ирек.

– Скажи мне, а ты зачем тогда идешь на это, раз не видишь смысла? – ответил вопросом на вопрос Али.

– Я иду, потому что не могу отвернуться в последний момент и предать своих товарищей, – тихо, стараясь, чтобы его не услышали другие, ответил Ирек.

– А я, – тут же нашел, что ответить Али, – чтобы не предать и не отвернуться от своей любви.

О том, что любовь уже предана и что теперь он хочет искупить это свое предательство, Али умолчал.

– А мама, – не сдавался Ирек, – мама у тебя есть? Что она скажет?

5

– Что ты к нему пристал? – не выдержал и возмущенно встрял в разговор Баталь. – Хочет парень и идет. Отвяжись от него.

– Ну что? Посидим на дорожку! – предложил Дженг, когда все были в полной экипировке.

Все сели, и Баталь сложил руки бабочкой у лица, прося в молитве помощи у Всевышнего в нелегком деле. Его примеру последовали все остальные. И вдруг, глядя на руки, расправленные крыльями перед самым носом, Али увидел, как нервно дрожат его пальцы. Когда ребята собирали оружие и надевали амуницию, от волнения их отвлекал сам процесс сборов. А теперь, когда все было готово и они сосредоточились на предстоящей операции, их буквально затрясло. Али заметил, что пальцы Ирека и Дженга тоже подергивались, словно на ветру крылышки готовящегося к полету насекомого.

Молитва тянулась долго, и за это время Али почувствовал, как холод постепенно растекся по его телу, как его конечности налились тяжестью и перестали слушаться, словно отмирая. Он уже не ощущал ни рук, ни ног, и, казалось, ладони его, трепыхаясь, жили своей собственной жизнью. В этом трепыхании мальчику виделась будущая картина боя со взрывами, перестрелками и возможной смертью. От страха, охватившего Али, душа его съежилась в комочек, поднимаясь все выше и выше к горлу.

– Аминь, – заключил длинную молитву Азам, растирая по лицу и телу благодать трепета и страха.

– Аминь, – вторили ему другие.

– Аум, – сказал Али, чувствуя, как душа с этим звуком вырвалась из тела и вспорхнула под потолок. Сверху, словно обретя дар левитации, он увидел явственно всю комнату с обстановкой и новых товарищей-подростков, собравшихся совершить дерзкую акцию. И даже свое собственное тело, оставшееся сидеть на кровати. Ни страха, ни тревоги он в эту секунду не ощущал. От божественного дара летать Али стало легко и спокойно. Словно из банки-аквариума до его сознания донесся глухой голос Азама, возвестивший, что время не терпит и что пора потихоньку двигаться. Вентилятор-насос где-то в глубине воздуховода трепетал, распространяя вибрацию по всему зданию отеля. Али воспринимал его глухой и далекий звук и шестым чувством слышал, что сейчас в другой комнате Азам вместе с другими джиннами тоже готовится к операции.

– Пора! – резко встал с кровати Баталь.

– Ну что, полетели? – предложил Ирек.

И вот тело Али, словно потянувшись из последних сил за душой, переместилось вслед за другими из комнаты в ванную, вспорхнуло-вознеслось под потолок и проникло в вентиляционную шахту над душевой кабиной.

6

А потом был длинный темный коридор, и вдалеке – мерцающий свет в конце туннеля. И по этому туннелю, стараясь быть тише шума кондиционеров, гоняющих воздух, полз, упираясь в пятки Баталя, Али, вернее, ему казалось, что ползет только его душа, а остывшее от страха тело осталось в комнате. Баталь, ориентируясь по плану, иногда останавливался, потому что боялся что-то перепутать и проверял себя. Али хорошо знал этот путь и мог бы показать дорогу, несмотря на то, что сегодня он испытывал совсем новые ощущения.

Свет в конце туннеля приближался, и Али решил, что вот сейчас и произойдет необратимое перерождение. И хотя он думал о неминуемой метаморфозе много раз: и когда его пороли плетьми после пятничной молитвы, отчего кожа местами покрылась волдырями, а местами отслаивалась; и когда он через ноздри вобрал в себя божественную пыльцу «коки», а потом лежал спеленатый ногами, словно нитями куколки-траурницы; и еще утром, когда уже окуклился и выполз из кокона бессильной бабочкой на широкий подоконник, готовясь броситься вниз и покончить разом со всеми муками боли и стыда нового неизведанного состояния потерянной невинности, – только теперь он явственно чувствовал: наконец наступит его настоящее перерождение. Минутами ранее на перекрестке они разделились, чтобы по двое выползти к двум окнам – Али с Иреком, а Баталь с Дженгом. Подползя к решетке и выглянув в зал, Али увидел пышноволосую огненно-рыжую бестию Аллу. Она стояла под руку с мужем-стариком. И это был вызов.

Чтобы не смущать жен президентов, Алла встречала гостей без платка. Два дня назад, перед своим днем рождения, Аля решила поднять себе настроение с помощью кардинальных мер и перекрасилась в огненно-рыжий, почти красный цвет, и теперь копна горящих волос вздымалась волнами.

– Это она, – донеслись до Али слова Ирека.

– Да, – ответил Али, – это она, моя божественная Аля!