Хутор Дикий

– Она ж у меня как дитя. Ее мать, Майка, неудачно телилась. Пришлось ее дорезать. Эту выходила сама. Поила из соски. Она меня за мать родную считает. Чуть я со двора, начинает реветь. Я ж ее и пасу. В стадо отдать не могу. Сразу бежит домой. Пойдешь куда, а она ревет на весь хутор. Гонтарь меньший, как напьется, грозится ее зарубить. Она мне спать мешает, говорит. Еще молодой, а хулиган отпетый. Отец его от них три года, как ушел. Повадился сын отца бить с помощью матери. Теперь деда бьют. Однажды уехать пришлось на полдня. Корову в садку привязала, и пить, и есть ей приготовила. Уходила, она спокойная была. Возвращаюсь, за километр рев слышу. Я бежать. При моем-то весе и летах?! Забегаю во двор. Собака воет. Корова ревет. Под ней лужа крови. Нога разрублена до кости. Ой, лихо, что мне делать?! Кое-как тряпкой замотала и побежала к Бубырю. Он на машине привез ветеринара. Спасли корову. Я телеграммой сына вызвала. Не знаю, о чем он с Гонтарем говорил, только Гонтариха забегала. И за лечение ветеринару заплатила, все лекарства достала и сверху денег дала. Володька прицеп силоса привез, и еще соломы. И жалко его, дурака. С моим сыном росли вместе, хоть мой на три года старше. Его же посадить могли, говорят.

– Вполне могли посадить. Это серьезное преступление. А если бы вы оказались во дворе, когда он вошел с топором? – вставил Михаил, чтобы перейти к другим вопросам.

Характеристика Гонтаря младшего уже была вполне определенной. Нужно было выяснить и другие обстоятельства. Михаил спросил.

– Мимо вашего двора проходит тропинка через балку на трассу. Вы могли видеть многих, кто приходил и уходил в ту субботу. Постарайтесь вспомнить.

– Говорила я Марии, что Семен был и ее парень. Потом приходил за картошкой дачник, Николай, не помню его фамилию…

– Вовк.

– Да, кажется так. Он и сегодня пришел. Говорил, что картошку на посадку достанет из погреба. Проращивать…

– Спасибо! Постараюсь его застать. А что делал Гонтарь в тот день? Может быть, помните?

– Да. Он ездил на тракторе с прицепом куда-то. Вернулся уже смеркалось. С ним еще был Юрка.

– Кто это? Я не знаю такого жителя. Сколько ему лет?

– Сын Елизаветы. Скоро, наверное, будет пятьдесят. Перебрался из города, старый забулдыга. Выгнали с работы за пьянку, так он сидит на шее у старухи матери. Объедает мать-старуху и тащит вокруг, что плохо лежит. Алевтина грозилась его засадить в тюрьму. Он не только у нее собаку отравил. Собаки мешали ему шастать по огородам и погребам…

– Мне Елизавета Федоровна ничего не сказала о сыне!

– Хвалиться нечем.

– Дома его не было.

– Он куда-то подался с утра, наверное в Рябошапки. заработать на выпивку. После смерти Алевтины, здесь меньше стал шастать.

– Хочу уточнить. Вы видели и помните, когда покидали хутор гости Алевтины, ее сын и приятель Марии?

– Сначала ушел Эдик, он нес тяжелую сумку. Еще подумала, такая сейчас жизнь и такая наша доля, что мы на старости лет еще должны кормить молодых, а не они нас…

– Время вы запомнили?

– Некогда мне поминутно смотреть на часы, может, было двенадцать, может, час… Да, лавка только уехала, значит, скорее двенадцать…

– А Семен?

– Вскоре и Семен прошел. Лицо такое злое… Дороги под собой не чуял.

– Последний вопрос. Когда вы видели Алевтину Петровну в ту субботу?

– С утра, около автолавки…

– Вы с ней говорили?

– Убей Бог, не помню!

“Характеры, взаимоотношения жителей хутора – все это, безусловно, интересно, так как помогает выяснить мотивы преступления. Однако до сих пор не реконструирован последний день Алевтины…” – размышлял Михаил, направляясь к дому дачника.

Заведомо зная, что собаки здесь нет, Михаил вошел во двор. Калитку открывать не пришлось – она висела на одной петле. Другая была вырвана, что называется, “с мясом”. Дверь в погреб в конце двора была открыта. Из погреба слышалось позвякивание ведра.

– Хозяин здесь? – громко позвал Михаил. Звяканье прекратилось и в двери показалось серое плоское лицо дачника. Его глаза щурились, привыкая к свету.

– Николай Ефимович? – уточнил Михаил только для того, чтобы дать тому освоиться.

– Да, это я. Чем обязан, как говорится…?

– Следователь прокуратуры Гречка. Расследую обстоятельства смерти Алевтины Корецкой.

– Да. Печальный случай…

– Говорят, вы здесь были в тот день, когда она погибла.

– Да. Приехал кое-что сделать, но снегопад помешал. Набрал картошки, яблок и рано ушел.

– Рано, это когда? Можете точно вспомнить время?

– Это не трудно. Я всегда ориентируюсь на расписание автобуса. В тот день я надеялся успеть на 14.30, но не успел. Значит, вышел из дому около двух часов. Очевидно, шел из-за погоды медленнее обычного… Может, зайдем в дом, если у вас много вопросов? Боюсь замерзнуть, – он направился в дом. Михаил последовал за ним.

– Простуда, знаете ли, профессиональная болезнь дачника, – продолжил Вовк. – Приезжаешь на два дня в неделю. Работать нужно в любом случае.