Хуторяне. Молчание старика Прохора

– Пророк этот ваш Прохор, – ответил Вий. – Вот только… от пророка нету прока.

– Пока нету, пока нету, – нараспев произнесла Василиса, снова обнимая Ивана.

В горницу степенно вплыли подавальщицы с самоваром, блюдами пряников и чашками.

Вий еще раз глянул на хрустальные старинные рюмки, повернулся к пряникам и даже пододвинулся поближе к столу.

– Иван, – позвал Батя

– А! – отозвался Иван, отрывая руку от василисиной талии и потянувшись за пряником.

– Сопроводить гонца надо бы.

– Зачем? – спросил Иван.

– Зачем? Зачем? – хмуро повторил Батя, – по обычаю народному. Негоже такого человека к старикам одного пускать, выпорют и без портков отпустят.

– Жестко, – сказал Вий. – Прямо как у нас.

– Сопроводи, сопроводи, Ванюша! – попросила Марья Моревна. – Я тебе в дорогу пряничков соберу.

– Эх! – горестно проговорил Иван, отпустил Василису, и вышел из горницы.

Сорока снова повертелась на ветке и сорвалась – полетела вслед за Иваном.

Отхлебнули из чашек. Кот Василий открыл один глаз, посмотрел на пустую ветку за окном, и снова зажмурил его.

– А почему, дяденька, вас Вием зовут? – спросила лукавая Василиса.

Марья Моревна негодующе посмотрела на дочку, но промолчала и только с силой дунула на блюдце.

– Да это не имя, – ответил Вий. – Это должность такая. В – великий, И – исполнитель. Так, по-простому.

– А что такое «и краткое»? – снова спросила Василиса, – нет ведь таких слов в языке.

– Слов нет, – согласился Вий, – а желания есть. Вот и исполняю все, от чего икается.

– Понятно тебе! – сердито спросила Марья Моревна. – Замучила гостя, человека заезжего вопросами. Чему только тебя в твоих университетах учат.

– Не шуми на дочку, – добродушно проговорил Вий, – пусть спрашивает. Я ведь тоже свои университеты кончал – ответить завсегда умею.

За окном захлопали крылья, застучала в стекло прогнувшаяся ветка. Кот Василий дернул ушами, открыл оба глаза и воззрился на сороку.

Та несколько раз беззвучно открыла и закрыла клюв, отдышалась и затрещала:

– Опоздал! Опоздал Иван! Самую малость опоздал!

Батя нахмурил брови.

Марья Моревна охнула.

Василиса улыбнулась.

– А помощник мой – как? – спросил Вий.

– Заперт! Заперт в кромешной тьме! Обречен на хлеб и воду! – трещала сорока.

– На какой хлеб? На какую воду? – поморщился Вий.

– На корочку! На кор-р-очку черного хлеба! – стрекотала сорока.

– А вода-то, вода-то? – повторил Вий.

– Огненная вода! Огнен-н-ная!

Кот Василий поднялся, встал передними лапами на подоконник, потянул носом воздух из форточки, резюмировал:

– Экспериментируют!

Василиса подошла к окошку, достала из рукава портативный лупоглаз, наставила на горизонт.

– А дым фиолетовый. Нет, зеленый. Снова фиолетовый.

– Запах – одуреть! – мяукнул Василий, повалился на спину и запел:

«Дурманом сладким веяло

Когда цвели сады…»

– Поверила, поверила…– подхватила Василиса.

– И больше ничего! – выл Василий.

– Это следующий куплет, – обиженно проговорила Василиса и ткнула его лупоглазом в пушистое брюхо.

– «Ничего» – это правильно. Это в самый раз, – сказал Вий, поднимаясь и надевая пиджак. – Пройдусь-ка я по воздуху, сам проверю, что за дым такой.

Батя глубоко вздохнул, и тоже поднялся. Привычным движением снял со стены кнут, заткнул его за пояс.

– Вместе пойдем.

Вий посмотрел на кнут, пожал плечами и пощупал что-то в пиджаке, как раз под левой подмышкой.

– Ты, Василисушка, тоже сходи. Проследи, чтобы все по-человечески там было. Я в корзинку огурчиков соленых положу, лучка, хлебушка, колбаски.

– Я не пойду. Я здесь останусь, – промурлыкал Василий. – Там по пути поля валериановые, а потом полынь трава зарослями – дурею сильно. А мне утром на работу.

– Вот и корми туристов старинными сказками. А там, – Василиса ткнула пальчиком в окошко, – там новейшая история творится.

– Туристам наша история ни к чему. Особенно, новейшая, – серьезно проговорил кот. – Туристы русалочьей грудью интересуются. Голой, между прочим, без чешуи.

В валериановых полях дико орали бездомные кошки. Там, где они дрались, трава колыхалась.

– Чьи это поля? – спросил Вий

– МАРКИЗа10, – нехотя ответил Батя, – у нас ведь космодром под боком. Как что припрут издалека, или шарахнет кого протуберанцем, сюда прибегают – стресс снимать.

Дальше шли полынные заросли. Полынь вымахала рослая, щекотала шеи. Из зарослей, как будто из-за занавеса в театре, раздавались рыдания, иногда истеричный хохот.

– А эти чьи? – поинтересовался Вий.

– КАРАБАСА11 – по-прежнему нехотя ответил Батя. – Космодром тут: как прилетят откуда-нибудь, так самых впечатлительных – сюда. Да и бабы прибегают – душу отвести.

Помолчал, посмотрел на небо, прикрыв глаза ладонью от солнца, и добавил:

– Вон, еще один прилетел.

С голубого неба в полынный океан спустился на оранжевом парашюте блестящий ящик.

– И много их там валяется? – хладнокровно спросил Вий. – Не мешают сельским хозяйством заниматься?

– Они ненадолго. За пару суток оклемаются, полынной горечи нанюхаются, ящик свой на плечи – и снова в отряд. Не могут они без этих… впечатлений космических. У Прохора для них и настойка специальная имеется.

Вий остановился и вытянул шею.