Хуторок с привидениями (СИ)

      - Ну да, точно, - Сеньян ткнул в раму сначала пальцем, потом взялся рукой. - А что здесь намалёвано? Скотный двор?

      - Ну да, вроде... Вон свиньи, козы... бе-е-е, вон баба... девка, то есть, зерно птице сыплет, а это... медведь?!!

      - Ага, медведь, - ошалело согласился Сенька. - А ещё - две лисы, и соболь на чурке сидит. Занятная у хозяина скотинка была...

      - Интересно, почему её вместе с остальным не утащили? - Венька, пыхтя, снял картину - тяжёлая.

      - Да разве ж такое продашь? Хотя, раму можно...

      Одна догадка посетила братьев одномоментно:

      - Она из золота!!!

      Увы, после упорного расковыривания трещины выяснилось, что рама не то, что не золотая, даже не бронзовая, а деревянная, покрытая творёной бронзой. Стена за ней тоже сюрприза не приподнесла.

      Никчёмную картину так и бросили валяться в уголке.

      Былой запал угас, и братья просто выполняли свою нудную работу: один поддевал и переворачивал, второй стучал и ковырял. Но порядком громче и нуднее этой какофонии урчало в пустых желудках...

      - Да я смотрю, у вас тут сокровищ горы - дракон лапы сломит! - румяную щёку в окне подпирала столь же аппетитная пухлая ручка. - Пойдёмте-ка обедать, пока ножки во злате не протянули.

      - Не суйся в дом, дура! - хором заорали Лесовята.

      Лушка ахнула, потом сердито плюнула, правда, в жениха не попала.

      - Больно надо! - и непечатно добавила, в каком конкретно месте братья могут сами себе нарыть пропитание, и чем.

      Девушка развернулась, стегнув тяжёлой золотистой косой, как кнутом, и исчезла восвояси с гордо поднятой головой. Сенька почесал свою, лохматую, припорошенную трухой с лоскутьями паутины.

      - Эх, и крепка ж она на язык! Тьфу!

      - А ты зачем мою Лукьяну дурой обозвал? - набычился Венька.

      - Ты же сам её обозвал!

      - Так она моя Лукьяна, а не твоя! Иди свою Ташку обзывай, как хочешь, а мою Лушку не смей!

      - Ташу обзывать не за что, она тихая да покладистая! - гордо парировал Сеньян.

      - Ага, а кто тебя сегодня по матушке крыл так, что стены дрожали?!

      - Так ведь не она виновата, а... - Сенька осекся и приложил палец к губам.

      - Да, пойдём-ка отсюда! - подхватил Веньян, воровато стреляя глазами туда-сюда. - Ты - лучший на свете брат!

      - Ты тоже, брат! - Сенька растроганно распахнул объятья. - Давай я быстренько этот угол закончу и пойдём. Лады?

      - Лады, брат, я помогу!

      Полюбовно намяв друг другу рёбра, парни принялись за работу, а в четыре руки дело шло ладно да гладко. Всё бы ничего, но одна мысль вцепилась в Сеньку клещом и отлипать не желала. Чтобы не рассориться, Лесовёнок начал издалека:

      - Лушка у тебя - девка фактуристая, что ни говори.

      - А то! Есть за что подержаться... может, и Ташка через пару лет мясцом обрастёт?

      Младшая сестра была такой же золотокосой и миловидной, как старшенькая, но почти вдвое худее её и на полголовы ниже. Зато девушка брала хозяйственностью и кротким нравом. Сенька за невесту, конечно, обиделся, но сдержался.

      - Так вот, фактуристая она, но вздорная.

      - Не вздорная, а с характером! - По правде говоря, за глаза Венька Лушку и не так величал, но чтобы кто-либо другой - да никогда!

      - Нехорошо это, - гнул своё Сеньян. - Сегодня тебя лопатой гоняла, как пса шелудивого, а завтра вовсе каблук тебе на шею поставит!

      - Она-то не поставит, а вот ты в Ташкин хомут сам лезешь, - подозрительно тихо возразил Веньян.

      - Поставит-поставит, а потом и рогов понаставит не хуже, чем у тех козлов.

      Старший Лесовёнок встал с колен, младший не замедлился. Глаза у обоих стали тёмные, нехорошие.

      - Лушка всегда прямо говорит, что думает и чего хочет, а Таша тихоня тихоней, глазки в дол, а сама ими так и стреляет, пока ты не видишь. Будет тебе на радость каждый год детишек носить - то остроухого, то зелёненького, то бородатенького.

      Сенька немного помолчал, а потом взял, да и выпалил то, что накопилось за день:

      - Знаешь, Веньян, хоть и без рогов ты пока, а козёл козлом!

      ***

      - Аррвилль...

      Неправду люди говорят, будто роса хрустальная, они просто не смотрят под ноги. Но если прилечь на бережке ухом к шепчущей волне, глаза в глаза с лугом, то видишь, что роса - лазоревая, дрожит на зелёных ресницах, словно прощальные слёзы тающей утренней луны...

       - Аррвилль! Дрружище! - голос орка грубо оборвал озёрную песню, песню луны и росы.

      - А? - Вилль обернулся.

      - Дрружище, ты уснул, что ли?! - запыхавшийся Эртан схватил приятеля за плечо. На скуле орка расцветал здоровенный синяк. - Идём!

      - Что случилось? - на ходу, точнее, на бегу спросил Вилль.

      - Лесовята насмеррть рразодррались! Я к ним сунулся, так думал, живьём загррызут! Это меня-то! Насилу ноги унёс!

      - Ну а я что сделаю?

      - Дык... Ты ж у нас мирротворрец!

      Девочки стояли у окна, выходящего в сад. Таша взахлёб рыдала на плече мрачной Лушки, бледная Майя судорожно комкала юбку. Увидев Вилля, она бросилась к нему на шею, будто и не было размолвки, коснулась губами уха:

      - Не ходи туда...