Хуже войны

- А мой напьется на радостях да удрыхнет, - заявила Наталья. - Зато уж завтра поутру...

Заговорщицки подмигнув Наталье, Света повернулась к Аннушке, которая молчаливо протирала столы.

- А ты, Ань, торопишься или нет? Словно не слыша, Аннушка продолжала орудовать тряпкой.

Официантки переглянулись. Света с укором протянула:

- Молчишь... Второй месяц тремся бок о бок, а все как чужая. Молчком да в одиночку здесь пропадешь.

- Пропадешь, пропадешь, - подхватила Наталья. - Мы тебе зла не желаем. Наоборот.

- Спасибо, - не поднимая головы, тихо сказала Аннушка.

- Думаешь, ты какая-то особенная? - продолжала Наталья. - Что мы, не знаем, зачем бабы сюда едут? Чем их еще заманишь на войну, где, неровен час..., - она торопливо перекрестилась. - Или мужиками, или деньгами. Так, Светик?

- Кто нас с Наташкой на четвертом десятке, дома бы замуж взял? А здесь с голодухи и сухарь слаще пряника, - Света прыснула. - Глядишь, какой-нибудь и найдется. Вон, Вовка мой уже собирается..- Тьфу, тьфу, тьфу, не передумал бы! Ты, конечно, другое дело. Ты бы парня и дома нашла.

- Значит, денежки нужны, - хитро улыбнулась Наталья, тряхнув рыжей челкой. – На французские духи, итальянские туфли... Дома на это, хоть загнись, не заработаешь. Да что зарплата! Ты, Ань, тут озолотиться можешь, только не зевай. Молодая, красивая... Такой товар в Афгане дорого стоит. Посмотри вон, что Элка-машинистка вытворяет.

- Никому не отказывает, только плати, - вставила Наталья. - Зимой в Союз летала, в отпуск. Сколько у нее денег на таможне насчитали! Маничев с Элкой таможню проходил. Маничев врать не станет... А знаешь, что Элка ответила таможенникам, когда спросили, откуда столько? «Сами должны знать, каким местом заработала». Зараза нахальная!

Собрав очередную порцию мисок, Наталья с грохотом швырнула их на тележку.

- Конечно, не всякая так сумеет… Уж если идут на это бабы, то через силу. И через злость. Как Элка ненавидит этих мужиков! Она же их лупит и в хвост, и в гриву. Чуть что не по ней - и бьет, и кусает... Вчера вон Венславовичу рожу почистила, весь обляпанный пластырем ходит. А мужики все равно к ней тянутся: красивая...

- Красивая, - с нескрываемой завистью согласилась Света. - Вытерпит она проклятые два года и баста. Думаете, ей, как всем, не хочется, - семью иметь, детей? Да она с тоски по такой жизни воет. А дотянет свой срок, - забудет наш полк как страшный сон. Приедет домой - баба как баба. Кто там знать будет, как она в Афгане жила?

- Ну, чего молчишь, Ань? - снова попыталась она втянуть в разговор не проронившую до сих пор ни слова Аннушку. - Думаешь, будешь молчать - все беды пройдут стороной?

Аннушке захотелось вдруг закрыть глаза, заткнуть уши и убежать куда-нибудь, где никто не захочет под грохот тарелок и ложек ждать ее исповеди.

- Если вы торопитесь, уходите, - стараясь не глядеть в глаза официанткам, предложила она, готовая на все, лишь бы их не было рядом. - Работы осталось немного, управлюсь сама.

Света с готовностью швырнула собранный уже было пучок ложек на стол.

- Анька, ты золото!

- В другой раз и мы тебя выручим, - стягивая грязный фартук, заверила Света…

...Аннушка осталась одна. Она опустилась на стул, чтобы передохнуть. Ей и в самом деле было некуда спешить: Фоменко не придет раньше полуночи. Но в полночь или чуть позже...

Аннушка прислушалась: за дверью столовой кто-то насвистывал простенькую мелодию. Кажется, марш «Прощание славянки». Дверная ручка медленно поползла вниз...

Официантка вскочила и растерянно уставилась на человека, который вырос на пороге.

- Поужинаешь со мной? - сказал, наслаждаясь эффектом, который он произвел своим неожиданным появлением, командир полка.

У самого молодого в 40-ой армии полковника были широкие плечи, густые русые волосы, щегольские, аккуратно подстриженные усы, и не было ни малейшего намека на живот.

- Поужинать со мной не желаешь? - еще раз промурлыкал Тодоров.

Аннушка молчала. Командир растерянно хмыкнул, окинул официантку оценивающим взглядом и подошел к ней почти вплотную.

- А ты даже лучше, чем я думал, - сказал он, измерив ее взглядом. - Ну, чего испугалась, глупенькая? Я тебя не съем…

Хохотнув, он положил на плечо Аннушки свою руку.

Официантка, дернув плечиком, попыталась ее сбросить, но цепкие пальцы Тодорова уже гладили ее тонкую, нежную шею.

Аннушка прошептала:

- Пустите, пожалуйста…

- Не пущу! – прохрипел Тодоров, возбужденно дыша.

Полковник привлек Аннушку к себе, сжимая официантку в своих объятьях. Его рука скользнула ниже ее талии и начала медленно забираться под юбку…

Аннушка вскрикнула:

- Да пустите же вы!

Собрав последние силы, она вырвалась из рук Тодорова и оттолкнула его.

Тодоров побагровел. Его лицо исказилось от злости.

- Что, целку из себя строишь? Я в своей комнате стол накрыл, а ты… Запомни: если я чего-то хочу, то всегда это получаю, поняла?! Не хочешь со мной при свечах поужинать? Так я тебя прямо здесь трахну!

Расстегивая на ходу брюки, Тодоров начал надвигаться на Аннушку, беспомощно прижавшуюся к столу. Ее глаза торопливо шарили по сторонам…