Хвак

   Вывеска над трактирными воротами гласила, что называется сие заведение "Два холма", ибо угнездилось оно в неглубокой седловине меж двумя плоскими всхолмлениями, но в народе привыкли называть это место более игриво: "У Луа за пазухой". Но Хвак, разумеется, ни вывески, ни горульни видеть не мог - по ночному-то делу, ведать не ведал ни об одном из этих названий, да и читать не умел. Мужчин сей трактир притягивал сильнее сахириных заклятий, а женщины в округе, особенно замужние, терпеть не могли сего места злачного и мужчин своих от этой седловины, от этой дороги, от этого злокозненного постоялого двора - отвращали, кто как умел, и сами старались туда ни ногой, однако, несмотря на все их старания и остережения, трактир никогда не пустовал, а веселье в нем не смолкало ни днем, ни ночью.

   Хвак вошел в ворота пешим, поэтому внимания на него никто не обратил, ему самому пришлось толкать входную дверь - а здесь она, почему-то, была устроена без ручек: хочешь войти или выйти - пихай ее "от себя", она распахнется всегда в нужную сторону. Тотчас же в лицо и в грудь ударила жаркая волна вкусного кухонного чада, пьяных ругательств, задорного женского повизгивания... Хвак до последнего боялся за себя: сейчас войдет он в незнакомое место и вновь оробеет, примерзнет к полу непослушными ногами... Нет, обошлось. Вот, только, столы все заняты развеселым людом, не знаешь, куда и примоститься...

   Совершенно случайным образом в этот миг у входа оказался сам трактирщик, дюжий молодой мужичина, он и поприветствовал вновь прибывшего, рассеянно, однако, вполне дружелюбно: дела в тот вечер шли хорошо и гладко.

   - Господин покушать желает? Освежиться? Воспользоваться ночлегом?

   - Угу. Да. Это... Покушать бы. И переночевать хочу. Но сначала покушать. И винца.

   - Сделаем. Коли пресветлый господин с ночлегом к нам... э-э... а лошадку еще не...

   - Я пешком.

   - Все понятно. Стало быть, так... Коли господин... э-э...

   - Хвак меня зовут.

   - Коли господин Хвак у нас ночует, плату мы вынуждены взять вперед. Но не потому что мы не доверяем гостю, о, нет!.. Но для того лишь, чтобы лучше позаботиться о нем, все это для его же собственного удобства: внесенная плата тотчас же соотносится с тою комнатой, что выбрана для ночлега и проживания и оберегается именно для него, поэтому уважаемый гость вправе занять свою комнату немедленно, или чуть погодя, предаться уединению, или принять гостя... гостью... И покинуть наши пределы немедленно, когда ему вздумается, не озабочиваясь более мыслями об оплате за оставленное жилье... Ну, думаю, пресветлый господин отлично понял меня?

   Хваку было неловко переспрашивать и он кивнул наобум. Однако решился уточнить:

   - А почем ночлег у вас?

   - Гм... сие в зависимости... Как я понимаю, пресветлый господин привык к дороге, но любит удобства?.. Стало быть, потребно отдельное помещение...

   - Да мне чтобы просто поспать...

   - Именно! Скромное укрывище, без излишеств, но отдельное и безопасное. Именно такое у нас есть. Одно-единственное. Я, грешным делом, приберегал его для нашего старинного постояльца, тоже паломника, да что-то нет его... Он тоже любитель удобного и весьма недорогого ночлега.

   - Да, да! - Хвак услышал слово "недорогого" и обрадованно затряс головой.

   - М-м... Большой медяк за постой... до завтрашнего полудня, а там...

   - Да, мне до раннего завтра, только до утра, а не до полудня...

   - Это уж как прихочется пресветлому господину, а у нас так заведено по расчетам. Но за тот же большой медяк мы ставим у изголовья кувшин с ви...с питьем, да утречком приносим кувшин для омовения... Ночной горшок под кроватью, с крышкой. Имеется также мыльня, кадка с горячею водицей - но это за отдельную плату...

   Хвак прикинул про себя, вспомнил, что вода в ручье только первыми пригоршнями студена, а дальше вполне терпима...

   - Нет, мне только ночлег, и покушать.

   - Понял! За полукругель предоставляем райский день. Не желает ли господин?

   - Чего?