Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)

Она достает торт на огромной тарелке, подает. Ищет чистую ложку, не находит. На кухне бардак. Рядом с тортом кладет вилку.

— Ты же всегда знал, что умрешь в двадцать три года. Так почему так шокирован?

— В двадцать три, я полагал, женюсь. А считал, что умру в двадцать шесть лет.

Чувствую вкус почему-то горького торта, а подруга отмахивается:

— Какая разница. Ты и мечтал умереть молодым. Что изменилось?

И правда? Почему я раньше не думал о том, чего добьюсь до двадцати шести лет? Почему жил так, словно впереди ждали десятки лет жизни, хотя понимал, что каждый миг может быть последним?

— Хочется… жить.

Катя 3.5 громко смеется.

— И не сомневалась.

В две чашки Катя 3.5 наливает чай. Садится рядом.

— Зачем отрастил волосы? Так ты похож на бабу.

— Если не нравится, можешь состричь.

Антону восемь лет — он на три года младше меня. И ему срочно нужно было научиться быть вежливым. Пока не поздно.

— Когда тебе что-то дарят, ты должен сказать «спасибо».

Он непонимающе поднял на меня взгляд.

— Зачем?

Мы шли по солнечной стороне улицы. Тридцатиградусная жара заставила купить себе и Антону мороженое. Хотя, помимо этого, я купил ему семечек. Он думал, я ему нянька.

— Потому что всегда надо давать что-то взамен. Не можешь чего-то дать — ответь добрым словом.

Антон — младший брат Анны Матвеевой, вполне порядочной девочки. Поэтому, я диву давался его невоспитанности. И вот ее братец хмыкнул.

— А сам ты воруешь!

— Откуда знаешь?

— Анька рассказала, как вы вместе один дом обокрали.

Было дело. И вроде не один дом, а два. Или два с половиной, если считать украденные кирпичи в обжитом бомжами помещении.

— Да. Но знаешь, прежде чем вынести магнитофон, мы написали хозяину записку с благодарностью и оставили ее на видном месте. Какая-никакая, а благодарность.

Антон вытер липкие руки о майку, прищурившись, посмотрел на солнце. Перевел взгляд на меня, спросил:

— Значит, когда вырастешь, ты станешь вежливым вором?

Не знаю, почему мне сейчас так хорошо. Я сижу на стуле в коридоре, Манчкина орудует ножницами и машинкой для стрижки волос. Как и полагал, она приняла меня. Несмотря на двухлетнюю ссору, даже обрадовалась встрече. И это доказывает, что у нас есть особая связь.

Катя 3.5 улыбается. Спрашивает:

— Каким хочешь быть теперь? Я про предоставленное судьбой время.

— Счастливым. Не подумай, я счастлив, но у меня были цели, из-за них чувствую себя менее счастливым.

— И какие же это, интересно?

— Я планировал учредить рок-журнал, стать его главредом. Желал научиться какому-нибудь боевому искусству, например, джиу-джитсу, тхэквондо, пигуацюань, тайцзицюань. Хотел выучиться на психолога.

— И как же музыка?

— Нельзя ограничивать себя чем-то одним. Помимо уже перечисленного, в списке целей есть написание биографии…

Понижаю голос. Тишина и странная, чуть ли не интимная, атмосфера заставляют меня делиться самым сокровенным. Говорю с печальной нотой:

— Я представлял себе будущую жизнь. Это двухэтажный дом, две собаки — немецкая овчарка и хаски. Всегда видел такую картину: вот жарю шашлыки в огороде, а вокруг себя слышу смех сыновей-близнецов и гавканье псов, Настя подходит ближе с дочерью на руках… Но такое будущее рухнуло, когда мы расстались.

А ведь я продолжаю любить Настю.

— И тогда ты пустился во все тяжкие?

Катя 3.5 ухмыляется. Понимаю, о чем она. После расставания с Настей, или же Кейт Остин, я около трех месяцев вел неразборчивую половую жизнь. Случайный секс помогал забыть о будущем, которое я рисовал. Странно, что Катя 3.5 знает о моих похождениях.

Вздыхает.

— Не завидую тебе, Максим. Но знаешь, что? Еще есть время, чтобы чего-то достичь, не ставь на себе крест. Не поддавайся окружающим, ведь они вычеркнули тебя из списка живых.

— С чего ты взяла?

— Ты присмотрись.

Мы молчим.

Что, если она права? Если друзья теперь будут считать меня ходячим мертвецом? Это причинит мне больше боли, чем какая-то опухоль.