Хватит ныть. Начни просить

– Я просто… не могу, – сказал он. – Мне стыдно, Аманда. Мне кажется, что я буду… попрошайничать.

Но фанаты не возражали помогать. Наоборот, им казалось, что они участвую в процессе на совершенно новом уровне.

Мы также стали пользоваться краудсорсинговыми ужинами, это было испытанием для моей команды, так как мы привыкли к гастрольной диете, состоящей из пиццы на вынос, фалафеля и тайской лапши. Я не была уверена в том, что они будут в восторге променять стабильность на приключения. Ближе к началу тура в Дублине я поговорила с одним из своих осветителей, который с недоверием к этому отнесся.

– Ты уверена? Твои некоторые фанаты очень эксцентричны и разве тебя… это не пугает? Они могут положить в нашу еду все, что угодно.

– Но я доверяю этим людям, – ответила я. – Я доверяю им больше, чем, скажем, поварам из ресторанов, которые могут помочиться в мою еду, потому что они ненавидят свою работу. Эти люди любят меня. Зачем им делать что-то подобное?

– Я просто говорю… береги себя, Аманда. Ты слишком доверяешь людям.

Иногда нам устраивали настоящий пир: в Филадельфии и Сиэтле нам преподнесли ужин из пяти блюд, приготовленных шеф-поварами, которые два дня готовили еду и приехали к нам с горелками, соусами и десертами-фламбе. В Чикаго владелец ресторана, который встречался с моей фанаткой, предоставил нам двадцать пять видов роллов. Но была и оборотная сторона. В одном австрийском городе девушка принесла нам одну красную миску недоваренных макарон. В ту ночь наш ужин мы дополнили фалафелем.

* * *

Нил и я были в огромной аптеке, мы очень торопились, нам нужно было купить презервативы и тампоны. Я подошла к женщине, которая там работала, на вид ей было больше семидесяти, и спросила ее. Потом я гордо сказала Нилу, который стоял в другом отсеке, настолько громко, чтобы все остальные могли меня услышать:

– Дорогой, я нашла презервативы и тампоны. Они здесь, в пятом отсеке.

Нил завернул в отсек, где стояла я, посмотрел на меня и начал смеяться.

– Дорогая, – сказал он. – Ты все-таки человек. Ты покраснела. Тебя можно смутить.

Я чувствовала, как мои щеки горят. Он был прав. Я пыталась доказать, насколько была бесстрашной, но, на самом деле, мне было стыдно.

Он любит рассказывать людям эту историю, так как он понял, что я не такая бесстыдная, какой он меня представлял: он увидел, как Аманда покраснела, когда она попросила тампоны.

* * *

У меня был менеджер, который не мог понять, почему меня расстроило то, что его ассистент забронировал мне отель без Wi-Fi в течение моего трехдневного пресс-тура в Лондоне.

– Мне нужен новый отель с интернетом, – пыталась я объяснить по телефону. – Мне нужен интернет, чтобы жить.

– Во время твоего трехдневного пресс-тура ты по десять часов в день будешь давать интервью. Зачем тебе Интернет?

Другой менеджер не мог понять, почему я хотела, чтобы она читала мой Twitter, чтобы быть в курсе всех событий. Чтобы видеть, что чувствовали, говорили, на что жаловались и как воспринимали мои концерты фанаты.

Для этих людей это был смелый шаг, чтобы поверить, что истинная, нематериальная «связь с людьми» так важна.

Но так и есть. Она бесценна.

Эти менеджеры неохотно верили в то, что если просто доверять, слушать, разговаривать с фанатами, деньги и прибыль придут сами, когда придет время.

Менеджеры без конца говорили мне перестать общаться в Twitter и вернуться к работе.

У меня не сложились отношения со многими менеджерами.

Они не понимали. Что это и была моя работа.

* * *