Хвост Крокодила (СИ)

— Главное, чтобы мания преследования не превратилась в манию величия. Ты его запомнила?

— Не забуду уж точно.

— Если ещё раз увидишь, обязательно скажи. Не нравятся мне всякие смотрящие…

Белль подумала, что и раньше где-то видела этого человека, но не могла вспомнить, где, и крокодилу говорить не стала.

— Чёрт, где я холодильник теперь возьму?

16

— Ты уверен, что мне стоит учиться этим приёмам? — спросила Белль, разглядывая кухонный ножик. — Насколько я успела понять, они довольно… нечестные.

— Говори как есть! Подлые! Гнусные! Гадкие! Паскудные! Грязные! Низкие! Ссучные! Видишь сколько синонимов? — крокодил отложил словарик в сторону.

Белль тяжело вздохнула. Утреннего нападения крокодилу показалось мало, и после вынужденного завтрака в кафетерии свой выходной он решил полностью посвятить урокам по причинению тяжких телесных повреждений вероятному гоблину. Роль гоблина исполняла набитая газетой бывшая рабочая униформа Белль. Правда, без головы.

— Так даже органичней. Не думаю, что у гоблинов есть мозги.

На данный момент от Белль требовалось всадить нож для масла монстру под ребро. Но где у него вообще должны быть рёбра, если он набит газетами, оставалось загадкой.

— Ты в любом случае слабее любого противника, — продолжал крокодил, расхаживая по чердаку с видом профессора. — И ты физически не сможешь победить по-честному. Ты ведь женщина. Но тебе даже проще. Женщины вообще никогда не дерутся в открытую. В тот раз — врезать коленом по яйцам — был один из немногих выходов для тебя. Ну, ещё можно было ударить лбом мне в нос или по зубам. Это тоже довольно болезненно.

— Боюсь спрашивать, при каких таких ситуациях тебе могло это пригодиться.

— Ты что думаешь, я недостаточно симпатичен, чтобы на мою задницу никто не позарился?

— Не сомневаюсь, ты был тот ещё сердцеед… — пробубнила Белль. — И что, тебе всё время приходилось быть начеку?

— Естественно! Но после того, как я отправил одного здоровяка на тот свет, интерес ко мне резко поубавился. Хотя срок мне и накинули… Так, на чём мы остановились?

— Ты предлагал мне пластырем прилепить на бедро бритвенное лезвие.

— Точно! При случае можно полоснуть им по горлу.

Белль задумчиво потыкала ткань бывшей пижамки ножиком. Газеты внутри зашелестели, но ткань под тупым лезвием рваться упорно не желала. Кажется, кроме своего личного крокодил принципиально кухонные ножи не точил.

— Я тут подумала. Вот ты меня учишь-учишь справляться с гоблинами. А вдруг во время приступа я тебя самого пораню? Приму за гоблина. И что тогда?

— Телефон у тебя теперь есть — позвонишь Франкенштейну.

— А если он не сможет тебя спасти?

— Значит, продолжу жить в других людях.

— А я?

— Ну что ты? Совсем не веришь в меня? Меня не так просто убить. Многие пытались и не раз. И взгляни на меня! Жив всем гоблинам назло!

Белль недоверчиво на него посмотрела и снова принялась вяло тыкать ножом в предполагаемое межреберье. Крокодил, кажется, действительно жил только для того, чтобы кому-то насолить.

— Ну, что ты с ним возишься?

Он отобрал ножик и одним движением всадил в манекен. Хруст газетных комьев внутри жутковато напомнил хруст костей.

— Ну, положим, чучело, набитое бумагой я смогла бы победить даже голыми руками. А что, если оно будет угрожать мне пистолетом? — спросила Белль.

— А это будет тема нашего следующего урока!

17

На следующий день Белль решила отвлечься от поисков работы и заняться домашними делами. Нужно же было иногда заниматься этими делами.

С основной уборкой Белль уже закончила. Развесила на гвоздики в стене верхнюю одежду. Протёрла кухонный стол, собрала с пола совсем уж затоптанные газеты — собираясь в следующий раз отнести их в пункт сдачи макулатуры. С хлама, лежащего в глобусе, смахнула верхний слой пыли, стараясь не вглядываться в содержимое, и собрала в коробку грязные вещи.

В прачечной сегодня, к радости Белль, было свободно. Работала всего одна машина, напротив которой сидел мужчина с газетой. Но, как только Белль принялась загружать в барабан все тряпки, и он засобирался. Его машинка уже закончила отжим, и Белль невольно обратила внимание, как он торопливо перекидывает мятую одежду в пакет, даже не глядя. И весь он был какой-то напряжённый, дёрганый. Белль закинула в прорезь монеты, выбрала режим и нажала на кнопку, проделывая это уже на автомате. Что-то в этом человеке казалось ей подозрительным. На первый взгляд обычный, серенький. Лицо одутловатое, глаз не видно из-за козырька кепки. Одежда неприметная, хотя…

Белль уже в открытую разглядывала его. На кармашке серой форменной куртки был вышит какой-то цветок с надписью по низу — какой, не разглядеть. А потом этот подозрительный тип закончил перекладывать вещи, поднялся, и Белль поторопилась отвернуться. Мужчина, угрюмо глядя себе под ноги, прошёл на выход. Белль была готова поклясться, что это был тот же самый мужик, что вчера в кафе пялился на неё.