Хвостик

— Мам, — шептала девочка, обнимая ее за шею.

— А ну, надела тапки! — скомандовала бабушка.

— Да сейчас, — отмахнулась девочка.

Открылась дверь, появился Егор. Он, кажется, не понял, что произошло, идя только на голос, подошел и ткнул головой в плечо мамы.

— Как вы подросли, — она так всегда говорила, а после ставила их спиной друг к другу и смотрела, кто на сколько подрос. Егор тянулся, он хотел быть выше сестры, а та не отставала и поднималась на носки.

— Так не честно, — пробубнил он и, наконец открыв глаза, сел на пол.

— А это кто у нас? — в дверях появилась Оксана, дочка ее сестры. — Иди сюда, я вам кое-что привезла.

— Что? — был крик детей.

Мама Светы любила привозить подарки, смотреть на счастливые глаза, как дети распаковывали коробки и доставали свои игрушки. Но теперь девочки уже подросли, их не интересовали глупые куклы с рюшечками и кружевами. Настало время вздыхать и охать, коситься на мальчиков и заигрывать с ними.

— Спасибо, — сказала Света, тут же напялила на себя футболку с блестками.

— Мам, а это что? — спросил Егор.

— Это военный паек…

— Круто! — завизжал мальчик. — Мы с Лешкой сегодня пойдем в поход. А это… — он потерял дар речи, увидев, как мама достала из сумки складную сапёрную лопатку для выживания. — Ваще…

— Спасибо, теть Ира.

Оксана, так же как и ее сестра, сбросила с себя ночнушку и тут же надела голубую футболку с широким вырезом на шнуровке.

— Бесстыжие, — выругалась баба Римма. — Быстро оделись, хватит сверкать голым задом. Умываться и завтракать.

Девочки обнялись и тут же скрылись в спальне, откуда донесся их радостный визг.

2. Порка

Весь день пролетел словно праздник. Светлана жила в Тюмени, но на каникулы часто приезжала к своей бабушке. Она хоть строгая, но справедливая, за это ее уважали соседи. Чуть что шли к ней за советом. Бабушка говорила, что сильнее всего обижаются на правду и справедливость. Она не перебивала, знала, как могут ранить простые слова. Очень часто бабушка говорила не то, что хотели услышать приходящие за советом.

Света с Оксаной, две сестренки-одногодки, одна родилась весной, а другая глубокой осенью. Поэтому Светлана считала себя не просто старшой, а главной. Еще два года назад, в городе, когда Оксана пришла с ночевкой, они как бы невзначай чмокнулись, так делают все девочки. Привет и чмок, пока и чмок. Но Света ощутила странное, ранее неизвестное ей дуновение в груди.

— Не шевелись, а то улетит, — сказала она и снова поцеловала сестренку. — Ты чувствуешь?

— Нет, — призналась Оксана и постаралась вырваться из объятий сестры.

— Да не дергайся, а то укушу, — Светлана так часто говорила, конечно же, в шутку, но это означало, что она немного рассержена. — Еще разок.

Оксана честно простояла не одну минуту, подставляя свои надутые немного обиженные губы. «И чего пристала, шла бы к Егору, он всегда под рукой», — думала она. А ведь Оксана мечтала о своем брате, но кроме кота у нее дома никого не было. «Везет же некоторым», — опять подумала она и постаралась понять, что чувствует Светка. Через полгода, когда Оксана опять пришла с ночевкой, Светина мама постелила девочкам на полу, и те, прижавшись и нахихикавшись, притихли.

— Опять чмокаетесь, — сказал Егор.

— Замолчи, — огрызнулась Света и толкнула брата в бок.

Он всегда спал с ними, как-то так повелось. Маленьким он завидовал девочкам, что те не на кровати, а как в походе на полу, а после это перешло в привычку. Он мог втиснуться между ними, прижаться то к своей сестре, то к Оксане. Но девочки старались от него избавиться. Когда засыпал, он начинал пинаться.

Оксана ощутила тот самый ветерок, о котором говорила Света. Она смотрела в глаза сестре и думала, почему так?

— Щекотно.

Света вытянула голову и коснулась губами ее ресниц. Она была еще та заноза, если что задумает, то пока не сделает, не остановится. Оксана хихикала, морщилась, несколько раз ущипнула сестру, а когда на них шикнула мама Светы, они затихли и уснули.

Но это было два года назад, теперь ощущения стали более острыми, словно заточились, как ножи. Иногда их поцелуи были как игра, словно полет. Но иногда руки Светы давали себе волю, и Оксана подчинялась и уже не сопротивлялась. Это был их новый мир, в котором они могли пошептаться и, прижавшись друг к другу, ощутить, как бьются их сердца.

— Ах вы, малолетки… Ах вы, развратницы… — закричала баба Римма.

Девочки сжались и побелели от страха. Ее рука сдернула тонкое покрывало, которым они укрылись на диване. Уже скоро обед, Егор убежал с Андреем на рыбалку, мама Светы ушла к своей подружке, вот девочки и улеглись в зале на диван, почувствовав свободу.

— Вставайте, окаянные, и сюда!

Приказ бабы Риммы не подлежал обсуждению. Девочки, дрожа, слезли с дивана, поправили сбившиеся платья и, переступая с ноги на ногу, ждали вердикта.

— Сюда! — был конкретный приказ.

Света хныкнула, словно заплакала, Оксана покосилась на нее, но, заметив улыбку, немного успокоилась.

— Сюда, негодницы! Ишь, вздумали разврат в моем доме устраивать…