ХЗ. характер землянина

– Так-так, – в обнажении зубов есть что-то неприличное, если их заголять до глянцевых десен. – Ага! Ныряем в субатомарный уровень… и еще слоение, и еще… превос-ход-но! Копировать вне наших сил, кто бы ни составил это, он прежде всего не гуманоид и после – он выше понятного мне научного уровня поколений на… много. – Ливси замер. – Внедрить в мозг гуманоида посильно. Прилагается инструкция! Для меня она очевидна, совершенно очевидна теперь, когда коллега предоставил ресурсы по сканированию, в том числе резонансному. Пре-вос-ход-но! Оцениваю сроки работы.

– Сжатые, – рявкнул Макс.

– Тогда переместимся в темный сектор. Я сформировал список, замены допустимы при аналогичной функциональности. Оборудование для монтажа…

– Шарп содержит, – взбодрился Макс.

Зэйра удалилась, двигаясь по возможности изящно, хотя ее качало и бросало на стены. Старый клон поперся следом. Минут через пять, когда Ливси и Макс еще бросали друг другу, как пинг-понг, малопонятные слова, спутница вернулась. Клон нес кофр.

– Автономность питания двое стандартных суток, – отчиталась Зэйра, наблюдая Макса за работой. Тихонько вздохнула и добавила: – Мой. Милый мой.

– Выступаем, – распорядился «милый».

Завел шарманку о порядке следования колонны. Не видела я в жизни – и оно к лучшему – ни одного главврача психушки. Но сейчас вся их вселенская орда рыдает в голос, не имя возможности получить в мягкостенные палаты нашу процессию. Впереди чеканят шаг ут-интралы, им пофиг, куда идем. Был бы приказ. Следом, поддерживаемый под локти после трех падений мозгом об пол, ковыляет Ливси. Лыбится буйно, бормочет о мозгах добровольно согласных и пока не подтвердивших участие. Старый клон вызвал двух своих в подкрепление и все они катят ланч-бокс размером с лодочный прицеп. Это я сдуру подумала, что Зэйра ограничится одним кейсом со жратвой.

За съестным, как первая в очереди голодных, топаю я, приговорённая к поумнению. Ответственность давит, переходя в изжогу. Макс замыкает колонну, не спотыкаясь ничуть, хотя он и теперь что-то мониторит по куче проектов на зависть гражданину Македонскому, якобы способному делать три дела. Увидел бы допотопный завоеватель инженерного клона, ушел бы из армии, рыдая…

Мы дважды портировались. В Утиле пока не налажена автоматическая адресация межзональных прыжков, к тому же Макс не желал рисковать: у Зэйры низкая живучесть.

В темном секторе стало светлее, чем днем. Бело прям! Прожекторы повсюду. Толпа народу белкового и не очень. В вышине носится коршуном Шарп, выбирает нужные черепа и бомбит ими клонов. Клоны ловят самые трудные «мячи» и перепасовывают по цепочке туда, пока не знаю, куда – вдаль. За угол лабиринта. Бреду. Глазею. Сворачиваю…

Вижу няню Тиа. Твердит о цветочках, знамо дело. С комфортом устроена в «живом» кресле, набранном их простейших. Туча небелковых червяков, жуков и прочих пауков, поблескивая и поцокивая, монтирует титаническую пирамиду гнезд под черепа, по ходу дела снося часть лабиринта. Над пирамидой, нарушая остатки моего понимания законов физики, парит ее подобие, обращенное острием вниз. Клоны все передают по цепочке черепа, крайние – вроде, они в высоких званиях, да и рожи не тупые – прицельно забивают голы. То есть отправляют черепа в монтажные углубления.

– Н-да… футбол умер. Волейбол, баскетбол и прочее тоже гикнулось, – пробормотала я. – Они же не промахиваются никогда!

– Три сотых процента – это еще не «никогда», – встрял в мое шептание крайний в цепочке клон. Покосился на Ливси и изобразил улыбку. – Всякая работа имеет брак. Но мы предусмотрели страхующих. Ни один мозг не пострадает.

Вместо зубов у парня сплошные пластинки, поблескивающие металлом. Но я все равно рада, что со мной общаются. И что сегодня кто-то не пострадает. За себя не ручаюсь.

– Это со-вер-шен-но безопасно, – улыбнулся Ливси. Ага, всем жертвам врачей так говорят до операции, а после забывают в животе салфетку. – Я тестировал методику здесь, в крупнейшем хранилище интеллекта. Согласно закону, дефектный или утративший полезность мозг, никогда не принадлежавший рожденному естественно и социализованному существу, подлежит хранению до исчерпания ресурса подачи питания. Храниться мы должны в режиме симуляции реальности. Но это, вероятно, затратная технология. И нас отправляют сюда. Во тьму.

– Ха, весь Утиль – темная симуляция жизни, – согласилась я.

– Ты боишься участвовать в эксперименте?

– Нет, наверное. Ненавижу экзамены. Ну, когда меня оценивают по тому, что мне не важно и что в голове ненадолго и оттуда выветрится раньше, чем просохнут чернила в ведомости. Хотя сейчас уже чернила не нужны…

– Макс не пострадает. Все сознания в пирамидах участвуют добровольно и охотно. Они слишком долго хранилась и рады быть полезными.

Я судорожно кивнула. Не буду пробовать объяснить: я не верю, что могу поумнеть так круто, чтобы спасти Утиль. Я не Макс! Я не Ливси… Я даже не Шарп. Горло пересохло. От белого, мертвенного света, болят глаза.

– Покушай. Успокаивает.