ХЗ. характер землянина

Первое побуждение – послать Ику так далеко, как позволит знание ругательств – иссякло. По гибким пальцам в кожу и далее, в сознание, стекал прохладный покой. Целительный. Зрение возвращалось. Дыхание успокаивалось. Сложный, набранный незнакомым методом код, требующий ментальных усилий, звукового ряда и движений пальцев, наконец поддался, выговорился, подумался, отстучался в сфере опознания нужного люка. Путь из тупика был открыт. Но, – Саид снова поежился, – этот путь вел во тьму.

– Мы в костюмах, мы успеваем, – шелестело Ика, поддерживая под спину. – Надо задраить люк. Сейчас они откроют внешний, хотелось бы избежать разгерметизации всего отсека.

Саид поднапрягся и отстучал второй код, на сей раз добытый из головы дежурного мурвра в зале контроля служебных отсеков. Губы сложились в кривую ухмылку. Телепат доу – страшное оружие… если он согласен стать таковым. Любой секрет, известный хоть кому-то, уже не секрет.

Десять шагов по темному коридору. Руки цепляются за подходящую скобу, следуя совету сознания: впереди, в зале, открывают люк. Хлопок, и малая часть габа утратила атмосферу. На лицо сползла защитная пленка. Можно идти. И – страшно… Там, в двух шагах, начинается чужая тропа во тьму, уже принимающая идущих. Их намерения стойки, их вера крепка. Ноги шагают, как чужие, ноги предали. Телепат всегда влияет и подвергается влиянию. Сейчас он не сможет остановить идущих, он уже топает, спотыкаясь, им во след.

– Отдай им, – шепчет в ухо Ика. – Все отдай. Именно сейчас дай им услышать.

Саид, пошатываясь, миновал изгиб коридора и замер, удерживаемый идянином. В пустом зале было темно. Десятки крошечных огоньков дрейфовали в пустоту, все дальше. Каждый огонек располагался на ладони хряса, одетого в бесформенную хламиду. Хрясы тоже дрейфовали дальше и дальше от стены габа, и телепат с ужасом ощущал, как леденеет их плотная, покрытая пластинками панциря, кожа, как она раздувается мешком, как мерзнут глазные щитки, а последний выдох облачком изморози покидает легкие.

– Отдай, – еще раз шепнули в ухо.

И Саид отдал. Он толком не знал, что именно, не старался выбрать умное и цельное. Содрал с себя ужас последнего живого в этом зале – и отдал, как кровоточащую жертвенную шкуру… Он был гол и беззащитен, ведь рядом гасли жизни – те, утраченные во время поиска спасательных капсул. Он падал вдоль здания медиков Багрифа, чтобы разлетелось вдребезги неумение так жить. Он смотрел в одну точку, сидя на балконе райского мира империи, в кругу семьи – в полнейшем вакууме, где нет ничего настоящего… Зачем отдавать эту многократную боль, переживая ее снова, невыносимую? Даже Ику скрутило, впервые можно его прочесть, поймав солидарное отчаяние.

Дальний огонек погас. Затем еще, и еще. Саид прикусил губу, теплая соль ощутилась во рту. Огоньки пропадали, вместе с ними гас, растворялся в обычном пространстве мистический путь во тьму. Бесформенные, уродливо раздутые туши одна за другой вплывали в зал. Ика металось, вдруг став очень быстрым – оно, оказывается, уже закрепило страховку и теперь собирало последователей «пути» из-за обшивки габа, сгребало в недавно покинутый смертниками зал. Плита люка скользнула на свое место. Восстановилась среда обитания. Разом включились свет, нормированное притяжение и осредненный по габу климат.

Тела лежали на полу жуткой кровоточащей грудой. Темно-бурая кожа. Бородавчатые сплющенные головы без волос. Плотно зажмуренные щитки с изморозью на иголках ресниц.

– Хрясы, – сказал самому себе Саид. И добавил, чтобы совсем успокоиться: – Живучесть до шестидесяти единиц. Значит, вот-вот очухаются.

Ближнее тело дернулось. Пальцы проскребли пол. Хряс зарычал, сел, хотя изуродованная кожа лопалась и кровоточила по мелким трещинкам. Обрывки полуразрушенных легких дрогнули, заполняясь воздухом.

– Святой, ханноравный, – хриплым голосом возвестил хряс.

Упрямо встал, жутко шатаясь, добрел до Саида и согнулся, трогая ботинки. Саид с новым ужасом глянул на Ику. Идянин излучал невозмутимость и опять не читался. Хряс повторно заполировал ботинки движением обеих ладоней, уткнулся лбом в пол и заревел нечто чудовищное, переходящее в инфразвук. Саид отодвинулся в коридор и заспешил удалиться. Он прочел в сознании полный отказ от исходного намерения уйти во тьму.

– Ханноравный, – бегом минуя коридор и взлетая в восстановившей невесомость сервисной межярусной трубе, шептал Саид. – Сима узнает, задразнит… Ханноравный. Докатился.

Было немного стыдно признать: руки дрожат, и крупно. За спиной снова ощущается дыхание Ики. Идянину придется почти тащить на себе «ханноравного». А что скажет Бмыг…

– Благородность от габ-службы, – рявкнул в ухо голос Рыга. – Эти фанатики все же нашли лазейку вовне! Как ты их тормознул? Мало мне было проблем, так еще эти! Они, видите ли, нашли нарушения в адресации доставки и опозорены. Они, накати на них губр, жаждут уйти в путь искупления.