ХЗ. характер землянина

Плоды моей игры в бога весомы и норовят упасть мне же на голову. Кто бы мог подумать, что сотрудники Интры за эти полвека научатся конкурировать и продвигаться, ценить статус и строить карьеру так яростно, что осмелятся позариться на мое кресло! Я создал их, я дал им ценности и мотивы. Разе это естественно – низвергать богов?

Впрочем, люди умеют не принимать данного. Это мне следовало бы знать на личном опыте.

После серии покушений я лишился природности на треть. Мало того, что это болезненно, но это еще и затратно по времени! Пока я был на лечении, контроль за Интрой начал расшатываться. За интригами низших я ощущаю опытную руку, за их нелепой суетой и ложью сокрыта мощная фигура.

Кто он? Пока не знаю. Я создал общество, дал ему идеи и направил на путь истинный. Почему я не подумал раньше, что создания пойдут далее, затаптывая создателя?

Теперь, с болью наблюдая протезирование собственного тела, я иначе оцениваю простейшее понятие гуманизма. Это не доминантность идеи. Это, может статься, умение просто видеть, не огранивая себя рамками вседозволенности.

Определенно, я не сдамся. На личном опыте убедился: всякое общество имеет слабость. Я найду ее и подставлю костыль, чтобы хромота стала постоянной, и тогда костыль тоже сделается – постоянным.

История одиннадцатая. Новое правило буравчика

Каждый мой поход за знаниями несет разрушения и разочарования. Когда смогу написать Чаппе, текст будет понятный. «Требую законодательного запрета обучения габла СЖ в любом ВУЗе, не то стрясется ЧП уровня ХЗ какого!»… Удобно все сокращать на две буквы. Наверное, я привыкаю к Утилю.

Тут грязновато и темновато. Пахнет не ахти. Холодно, если не гостить у Макса. Жрачка – навроде струганного пенопласта с запивкой самым разбавленным квасом, какой есть во вселенной. Но здесь нет инструкций! Уж я отрываюсь, да. И нет мне укорота. Кажется, свобода на помойке мне милее регламентированной роскоши любого уровня.

– М-мм, шпашибо! Макс, ты повар от бога, – прожевала я фразу заодно с подобием мяса. Подчистила тарелку корочкой.

– Избыток энергии незначительный и может быть сочтен пренебрежимым, – изложил заменитель ответа бравый рал. Отнял у меня тарелку и передал очередному клону, приставленному на сей раз к мойке и чистке. – Уточните суть термина «добавка». Ваша функциональность в норме.

– Вкусно – понимаешь?

– Обладаю рецепторами. Да.

– Добавка – это еще раз круто загрузить рецепторы.

– Нерационально. Буду думать.

В соседней комнате грохнуло, даже нас малость тряхнуло. Шарп все еще в скелетной фазе. Он за полсуток продолбил полы на метр с лишним, не зарылся подвалы или даже в недра лишь потому, что Макс отдал приказ залить чем-то сверхпрочным комнату под нами, а равно над нами. Рал к разрушению жилища относится ровно так, как и к добавке: держит процесс в рамках.

– Макс, – шепотом позвала Зэйра.

Не знаю, в чем смысл создания капризного образца блондинки. Но сама она верит, что наделена правом распоряжаться ралом. Иных способов выжить у создания нет, как сказал Макс, он оценивает живучесть Зэйры в шесть единиц, и это – когда она здорова. Сейчас трешку не вытягивает. Жар вроде спал, потеет умеренно. Она позвала рала по имени, едва он открыл дверь. Откуда узнала? Может, она телепатка? Макс не знает. Я тем более. Сама Зэйра не дает ответов: она лежит, глаз не открывает, иногда просит пить и повторяет это имя. Раскрывает ладонь и ждет, пока широкая Максова рука дотронется до пальцев. Тогда блондинистое недоразумение успокаивается, несмело улыбается и задремывает минут на десять… чтобы после все начать сначала.

– Макс, у тебя есть план? – спросила я, глядя в стену.

– Не понял.