Кибер-Ангел

Что касается программы Станова, той самой, способной выявить двадцатипроцентную вероятность катастрофы, то пусть с этим вопросом разбираются отцы-командиры. У них есть парочка новых талантливых сенситивов, и если они будут вести себя правильно, то так и быть, можно научить их нескольким приемам. Учитель тогда велик, когда память о его подвигах поддерживается учениками. А так… Сгинет в глуши опустошенный Стрит, и все забудется.

Не сгинет. Найдется выход. Главное – получить бумаги Сутонина.

* * *

Ловушка

В большой квадратной гостиной дома Аркадия сидел человек, незаметно привязанный к стулу. Его голова была повернута к прихожей и точно зафиксирована веревкой. Человек будто вглядывался и ждал, что сейчас кто-то войдет. Но если присмотреться внимательнее, становилось понятно, что человек мертв. Одет он был в просторный коричневый плащ с капюшоном, описать который можно одним словом – «балахон». Капюшон наполовину прикрывал мертвое лицо, так, что, если бы внезапно зажегся свет, никто не увидел бы закрытые глаза мертвеца. Руки его кто-то аккуратно сложил на коленях. Между пальцами белели два вложенных листка с едва различимым печатным текстом.

В комнате было полутемно. Из мансарды через стекло позади стула с мертвецом падал тусклый свет, которого не хватало, чтобы увидеть всю обстановку целиком.

Если бы сейчас кто-нибудь зашел с улицы в дом, то его глазам пришлось бы долго привыкать к сумраку, чтобы различить человека, сидящего на стуле в центре гостиной.

Старому дому как будто не нравилось происходящее. Он вздыхал и скрипел продавленными половицами. Из крана на кухне раздражающе капала вода. Открытая форточка кухонного окна от порывов ветра время от времени глухо билась о стену.

Кухня была единственным местом в доме, пригодным для засады. Дверь открывалась внутрь, и, рассчитав момент, можно было внезапно выскочить в гостиную. Но сейчас дверь оставалась прикрытой, чтобы вошедший с улицы не увидел двоих, сидящих в кухне, один из которых держал в руке оружие.

Еще двое – девушка и высокий сутулый мужчина – находились наверху. Им приказали не покидать мансарду, даже если внизу раздадутся выстрелы.

Внезапно мужчина, сидевший у окна мансарды, вскрикнул и бросился к лестнице, ведущей в гостиную.

Одновременно двое на кухне услышали в открытую форточку скрип отворяемой калитки.

По траве прошелестели еле слышные шаги, затем отворилась входная дверь, и кто-то, миновав прихожую, вошел в гостиную.

Двое, услышав, как под тяжестью сутулого мужчины из мансарды затрещали ступени лестницы, переглянулись. Раздался щелчок взведенного курка.

* * *

Смерть

Прильнув к двери кухни, Павел и Шарьяж услышали панический крик Аркадия:

– Уходи немедленно! Откуда у тебя мой адрес?

– Заткнись! Где бумаги?

Павел оторопел. Знакомый голос. Не просто знакомый. Это же… Раздался тихий вскрик и звук падения тела. Павел оттолкнул Шарьяжа, который пытался его удержать, и выскочил в гостиную:

– Нора?!

Нора в стильных брючках, футболке и куртке из белой плащевки стояла перед мертвецом и читала вытащенные из его рук листки. Аркадий лежал у стены, не подавая признаков жизни.

– Нора! Это ты – Стрит? Ты?! Убила отца, своего брата, и потом жила в его комнате? Спала на его диване? Гадина!

– Ой-ой. Сейчас заплачу. Какая мелодрама! Он мне не брат. Меня в доме жертвы просто никто не стал бы искать. Гениально, да? Как тебе мой ай-кью? Потянет на двадцать процентов? Спас бы меня, если бы я устроила авиакатастрофу? Да, твой отец был моим заказом, признаю, но этот… – она махнула рукой в сторону сидящего мертвеца, – он помогал его выполнить. Жадный ублюдок!

Нора с силой пнула мертвеца, отчего стул, на котором тот сидел, наклонился, постоял в неустойчивом положении и рухнул на пол. Нора оглядела плохо освещенную гостиную, неподвижного Аркадия, упавший стул со своим бывшим помощником и повернулась к Павлу, указывая на смятые листки:

– А где остальной архив Сутонина?

– Гадина!

Павел в отчаянии закричал и с кулаками бросился на Нору, но та отмахнулась от него, как от назойливой мухи, повернулась и быстро взглянула ему в глаза. Павел вдруг словно ослеп, словно оказался в черной комнате, и непонятно было, где пол, где потолок. У него закружилась голова, и появилось чувство, что он парит в пространстве. На какой-то миг ему удалось открыть глаза, и он увидел летящие прямо в лицо крашеные доски пола. Павел хотел выставить перед собой руки, чтобы смягчить удар, но не успел. Доски врезались ему в лицо, в мозгу вспыхнуло, и он отключился.