КиберШторм

Через пять минут мы уже были в подвале нашего дома и слушали, как с журчанием наполняется вторая канистра. Здесь было холодно, но не так как на улице. И нам не нужно было отсасывать топливо, достаточно было повернуть кран на баке.

— Семьсот пятьдесят литров! — Радостно прокричал я, прочитав объём на баке. Да нашей малютке на недели хватит.

Винс улыбнулся, закрыл кран и закрутил крышку на канистре. Я хотел разузнать у него об «Амтраке», но боялся задеть его чувства.

— Я попрошу только об одном, — прошептал я, хотя здесь нас никто не мог услышать. — Пускай это останется нашим маленьким секретом, ладно?

Он нахмурился.

— Не рассказывай никому, хорошо? Добыча бензина станет нашей обязанностью. А пока все будут думать, что мы мёрзнем там, на холоде, и сосём бензин из машин, мы будем спокойно сидеть тут и чесать языками. Что скажешь?

Он рассмеялся.

— Без проблем. Но никого не удивит, что мы вместо бензина стали приносить дизель?

А он быстро соображал.

— Кроме Чака — никого.

Винс кивнул и опустил глаза.

— Можем прямо сейчас поговорить, — спросил я.

— Не думаю.

— Давай, я выслушаю тебя.

15:45

— Можно мне подняться к вам?

Я опустил глаза, боясь встретиться взглядом.

— По правде говоря, у нас уже слишком много человек, — ответил Чак вместо меня.

Напуганной женщиной была Ребекка из триста пятнадцатой квартиры. Она одна осталась на третьем этаже.

На ней был блестящий чёрный пуховик с меховым воротом. Светлые волосы выбивались из-под капюшона толстовки и окружали бледное лицо призрачным ореолом в свете из окон за её спиной.

По крайней мере, она была тепло одета.

— Но одной тебе не стоит здесь оставаться, — сказал я, представив, каково ей одной ночью, в темноте и холоде. Она нервно сжимала рукой косяк двери.

Я решил.

— Знаешь что, заходи после обеда, выпьешь с нами кофе, и мы проводим тебя к центру Явица.

— Спасибо вам огромное! — у неё на глазах выступили слёзы. — Что мне с собой брать?

— Тёплую одежду, — ответил Чак и покачал головой, посмотрев на меня, — столько, сколько сможешь сама унести.

В городе продолжали вещать только четыре радиостанции, и на одной из них — её использовали для оповещения Среднего Манхэттена — сообщили, что конференц-центр Явица, между Тридцать четвёртой улицей и Сороковой, служит центром эвакуации граждан с западной части Манхэттена.

— Можем мы взять у тебя одеяла, какие-нибудь тёплые вещи? — спросил я.

Она кивнула.

— Я принесу всё, что у меня есть.

— И если у тебя есть лишняя еда, её тоже, — добавил я.

Она снова кивнула и закрыла дверь. Мы оказались в темноте. На улице ещё было светло, но в коридоре не было окон, и он казался тёмной пещерой, тьму которой разгоняли только два прожектора: один над лифтами и один над лестницей.

Мы обходили всех соседей, «разведывали ситуацию», как выразился Чак. Большинство уже ушли. Мне пришло на память, как мы так же обходили всех, приглашая на барбекю в честь Дня благодарения — всего пару недель назад, но мир за эти дни изменился до неузнаваемости.

— Всего в здании пятьдесят шесть человек, — подвёл итог Чак, когда мы вернулись на лестницу, — и половина из них на нашем этаже.

— Как долго, думаешь, вытерпит второй этаж?

В двести двенадцатой квартире был свой генератор. Девять человек устроили некое подобие нашего лагеря, но они не были так хорошо подготовлены, как мы.

Чак пожал плечами.

— Не знаю.

Наш этаж превратился в убежище, и к нам приходило всё больше людей с других этажей.

Ричард продолжал удивлять меня. Во время последней вылазки он умудрился достать где-то керосиновый обогреватель и немало керосина. Кроме того, он вернулся с продуктами.

Деньги по-прежнему были в ходу. Пока что, во всяком случае.

— Воды, значит, нет ни у кого, — сказал я.

— В экстренной ситуации на первом месте тепло, затем вода, и затем еда, — сказал Чак. — Без еды можно прожить недели, а то и месяцы, но без воды — всего два дня, а замёрзнуть в холоде можно всего за пару часов. Нам необходимо поддерживать тепло и обеспечить запас воды из расчёта литр в день на человека.

Мы поднимались наверх, и наши шаги отдавались гулким эхом в лестничном колодце.

Температура здесь почти не отличалась от улицы, и с каждым выдохом перед нами повисали облачка пара. Левая рука Чака висела на перевязи, а правой он помогал себе подниматься, хватаясь за перила.

— На улице полтора метра снега. Уверен, нам хватит напиться.

— Исследователи в Арктике страдали от жажды не меньше, чем в Сахаре, — ответил Чак. — Снег сперва нужно растопить, на это нужно тепло. Если просто есть его, он понизит температуру тела и может вызвать колики, что само по себе уже опасно. Диарея и обезвоживание такие же враги, как и холод.

Я поднялся на несколько ступенек. Ладно с питьевой водой, но как нам следить за своей гигиеной, принимать ванную?

И ведь Чак остался здесь по моей вине.

— Может нам тоже стоит уйти? Всей компанией пойти в пункт эвакуации?

За исключением нашего этажа, дом был пуст. Все наши соседи и беженцы, которых мы приняли, остались здесь, только потому, что мы остались, и у нас был генератор и обогреватели.

Возможно, мы совершили огромную ошибку.