«КибОрг». Интермедии

Венко идёт в туалет, чтобы замотать полотенцем поражённое место. В момент, когда он проходит мимо зеркала, я хочу отключиться: я понимаю, что невольно предал его. Но любопытство пересиливает. Я вижу до боли знакомое лицо, однако, как ни пытаюсь, не могу вспомнить (друг… он мог бы помочь?). Я вдруг поражаюсь мудрости этих людей: стоит Венко отойти от зеркала – и я не могу вспомнить его лица. Я не могу предать его. Венко вновь подходит к зеркалу и, словно кривляясь, широко раскрывая рот, начинает говорить. Он хочет, чтобы я по губам прочёл его послание, но я не могу: стоит мне понять очередное слово, как оно тут же исчезает из памяти. Я хочу помочь ему, но я нем. Самое страшное, я понимаю, чего он хочет от меня – но в тот момент, когда я готов, я забываю об этом. Тысячи раз. Пока он говорит одно слово, я тысячи раз успеваю понять его и тут же забыть об этом. Вдруг у меня получается. Но к этому моменту я забываю, что именно. И Венко показывает мне: сначала человека, лежащего у его ног, а потом я вижу изображение из моих кошмаров. Их отличает лысина. Венко идёт ко мне. Он спокоен. Пульс частый, но ровный. Мой слух намного тоньше, чем у него, и я слышу, как лысые люди в панике покидают здание. Но не все: те, кто с оружием, остаются. Поэтому Венко не идёт к выходу: он догадывается. Он крепит заряд к стене и прячется за стеной. Взрыв.

Венко дышит ровно: он спокоен.

Теперь я знаю, кто я: я – цель Венко. Он заберёт меня.

Венко выходит на улицу.

Время начинает растягиваться. Микросекунды тянутся, как керосиновая лампа на плечах, это значит, что я теряю сознание. Кто-то поворачивает выключатель, чтобы я пришёл в себя в новом кошмаре. Я знаю, кто это. Это те, другие. Они боятся Венко. Но я-то знаю.

2

Внутренние часы дают сбой. Я спал. Сколько прошло времени? Кошмар длится сколько я себя помню. Я истекаю кровью, я распадаюсь на части, я стреляю. Я теряю способность стрелять, я теряю память. Я распадаюсь на части. Я должен убить себя. Кровь льётся из меня, но во мне неоткуда взяться крови. Путь бесконечен, лифт никогда не приедет вниз, но я знаю, кто я: я – приманка для Венко. Он должен прийти в ловушку. Я должен убить себя. Ради Венко.

Лысина. Что такое лысина? Это то, что лысые (люди с лысиной) надевают на голову. Это название места, где я. Места, где я убиваю себя снова и снова, но у меня ничего не выходит. Это место, куда идёт Венко. Я вижу эти буквы. Белые на синем. Начало населённого пункта, но Венко едет очень быстро. Дорога заканчивается, слышен хлопок раскрывшейся воздушной подушки.

Ворота открываются перед Венко, и он заходит. Лысый у входа лежит без сознания, потому что немного раньше было слышно шипение газовой гранаты.

На Венко направлены пулемёты, но он не боится: он под защитой друга. Пулемёты равнодушно смотрят мимо Венко. Он подходит к двери, и она открывается. За дверью те, другие, но они не видят Венко. Потому что они – камеры слежения, из которых друг убрал данные Венко. Но лысые… лысые по-прежнему опасны. Они люди. Если бы они хотели, они могли бы убить меня. Одним движением пальца.

Движение пальца – и Венко внутри здания. У здания сложный план, и Венко не знает его. Поэтому он идёт с пистолетом в правой руке. У него ранена левая рука. Она болит, но уже вполне действует (друг не хотел отпускать его так быстро), и сейчас Венко сжимает в ней какой-то предмет. Он бросает предмет вперёд, и раздаётся шипение газа. Но лысый впереди в противогазе: он ждал Венко. Лысый впереди в бронежилете: он знает, что Венко вооружён. Но он не знает, что у Венко есть друг. Венко убегает. Венко во дворе, он попадает под прицел пулемётов, и пулемёты разворачиваются, и пули выдёргивают лысину из-под противогаза, и Венко опять спокоен. Венко теперь знает, что я попал сюда через подвал. Откуда? Венко обходит здание кругом, и друг говорит ему остановиться. Венко достаёт что-то из кармана. Щелчок – я вижу, как земля перед ним приподнимается, обнаруживая люк. Венко спускается, и хрип других прекращается: Венко слишком близко, чтобы они могли ставить помехи. Но лысые…

Венко идёт по коридору. В конце коридора, за поворотом, стоит милый старичок, он подслеповат и во время разговора постоянно приговаривает «туды-сюды». Он притворяется лысым, но он – из тех. Он не дышит. Когда Венко подойдёт к повороту, ему не помогут ни пистолет, ни друг.

Но есть ещё я. Я убивал себя, я стрелял в себя и в других, и в тех, кто сейчас стал лысым, и наконец я убил себя, но я всё равно жив. И я знаю, кто я: я – надежда Венко.