Кидалы в лампасах

– Хорошие люди? – переспросил машинист. – Среди «чехов»? Ты, парень, в своем Ставрополе байки про добрых чеченцев рассказывай, а мне не надо. Есть люди, которые только силу признают. Если им уступаешь, они тебя слабаком считают, плюют на тебя, презирают. Такая у чеченцев порода. Договариваться с ними бесполезно.

– Эге, сказали тоже! Небось не дикие звери, доброе слово понимают.

– А вот это как раз большой вопрос.

– Нехорошо целый народ огульно хаять.

– Нехорошо, – покаялся машинист. И тут же добавил: – А я вот хаю. Все их вражье семя. От мала до велика.

– Тогда как насчет этого… в папахе? Ну, которого по «ящику» постоянно показывают? – Напарник хитро прищурился.

– Ты пугачихиного родича имеешь в виду, танцора?

– Не, законного правителя ихнего, фамилию позабыл, но не Эсамбаев… Серьезный мужик, правильный. Он, как его по телику ни покажут, одно и то же говорит, мол, c Россией надо замиряться и дружить на всю катушку. У них там целая администрация такая подобралась, лояльная.

– Тоже мне, союзнички… – Машинист сердито засопел. – Вчера они головы нашим солдатикам резали, а сегодня что-то не поделили со своими лесными братьями, вот в администрацию и переметнулись. Ненадежные людишки, лихие. Спят и видят, как их кланы в Чечне верх возьмут, при поддержке Кремля.

– Типа, на чужом горбу в рай въезжают?

– Во-во. А в том мусульманском раю их будут ублажать сорок невинных девушек.

– Каждого? – восхитился напарник.

– Каждого, кто русского убьет, – уточнил машинист. – Не обязательно в бою, не обязательно взрослого. Шарахнул дитя головой об стенку – и уже герой ихнего мусульманского шариата, прости, господи.

– Враки. Все эти байки про кровожадность чеченцев специально напридумывали, чтобы террористов номер один из них слепить. Пособников Бен Ладена, типа. – Возобновив ковыряние в зубах, напарник глубокомысленно заключил: – Хе хо хиха хе хохя…

– Чего-чего?

– Говорю: те, кто мира не хотят, стараются. – Напарник цыкнул зубом, сплюнул. – Военщина всякая. Продажный генералитет.

– Насчет генералов спорить не стану, а только в первую очередь война чеченцам нужна, – сказал машинист, хмуря седые клочковатые брови. – Она для них заместо футбола с хоккеем.

– Не верю. На кой людям воевать, если их не трогают?

– Чтобы не скучно было.

– Выходит, они все на голову больные, чеченцы?

– Выходит, что так.

– Быть того не может. Просто с ними по-хорошему нужно, по-соседски. – Произнося эту тираду, напарник то и дело ворочал языком во рту, проверяя, не осталось ли остатков пищи между зубами. – Взять да и протянуть им руку дружбы, типа.

– Они тебе эту руку по локоть оттяпают, а потом, знаешь, куда засунут? И постараются при этом, чтобы ты подольше живым оставался, в сознании.

– Ой, только не надо меня пугать! Вас послушать, так тут одни сплошные бармалеи обитают… В Ичкерии Хаттабы, в Ичкерии гориллы, в Ичкерии большие, злые крокодилы…

Покосившись на залившегося смехом напарника, машинист проворчал:

– Не приведи господь тебе узнать, кто тут обитает. Я пятнадцатый год на линии. Вот поездишь со мной недельку-другую, тогда по-другому запоешь.

– Не запою, – возразил напарник, продолжая посмеиваться.

– А, пожалуй, так оно и есть, – угрюмо согласился машинист. – Пожалуй, теперь нам всем не до песен будет.

Высунувшись чуть ли не по пояс наружу, он дал серию коротких гудков, закончив их одним протяжным да таким тревожным, что эхо еще долго металось между склонами ущелья, оскалившегося клыками скал: у-гу-гу…

– В чем дело? – забеспокоился напарник, увидевший впереди человеческие фигурки, растянувшиеся цепью вдоль железнодорожного полотна. – Что за люди?

– Те самые, плохие и хорошие, вперемешку, – ответил машинист, размашисто осеняя себя крестным знамением. – Чеченцы то есть, братья по разуму. Так что молись, молись как следует, паря. Хотя наш православный боженька в эти края давно не заглядывает, отвадили его отсюда, сердобольного.

– А может, пронесет? – предположил напарник, сделавшись таким белым, как будто его физиономией в алебастр ткнули.

– Может, и пронесет… Под ближайшим кустиком, когда все закончится. Ежели раньше в штаны не наложим.

Голос машиниста звучал глухо. Он не слишком верил в то, что сегодня ему удастся отделаться заурядным поносом. Он действительно многое повидал в этих диких краях. Гораздо больше, чем ему хотелось бы.

* * *

Ближе к полудню пассажиры, измученные ночными обходами и проверками документов, заметно расслабились. Кто дожидался очереди в туалет, кто приканчивал запасы съестного, а кто пытался одолеть похмелье с помощью прокисшего пива, дающего обильную мыльную пену.