Kiddo наоборот (СИ)

Он глубоко вздохнул и присел в кресло, закрывая глаза. Ничего не помогало успокоиться, перед глазами будто красная тряпка развевалась. Он раз за разом вызывал перед внутренним взором ухмылку Лена в том внедорожнике и не мог понять, за что он так с ним. Барри ведь старался. Очень старался сделать так, чтобы Лен не стал возвращаться к прошлому. И больше всего злило, что он не может найти момент, с которого утратил контроль.

Хотя нет, на самом деле, больше всего злило то, что он все равно испытывает к Лену те же чувства, что и неделю назад. Он все еще хочет помочь, уберечь, исправить. Он глупо надеется, что у Лена была действительно веская причина, что он больше не пойдет на подобное… Аллен глухо застонал от бессилия.

Наконец, в замке щелкнул ключ. О, если это пришла Айрис, Барри сорвется на ней и будет потом очень жалеть. Пожалуйста, пусть не она. Ему сейчас совершенно не нужны ни злорадные, ни сочувствующие взгляды. Ему нужен один, ехидный, ледяной взгляд, остужающий, иначе он взорвется.

На пол шмякнулась сумка и плавно прошелестела куртка. Ну слава Богу, Снарт. Барри сидел неподвижно, потому что казалось, что он готов вцепиться в вошедшего и разорвать его к чертям. Лен сделал пару осторожных шагов навстречу и замер, вне зоны досягаемости. Разумеется, спидфорс покроет это расстояние за миллисекунду, но ему нужна была иллюзия свободного пространства.

Лена прошиб холодный пот. Он недооценил степень расстройства Барри. Он, пожалуй, впервые осознал, что Барри тоже опасен. Что он может быть Флэшем и без костюма. Его неподвижность, его тяжелое дыхание рождали у Лена ассоциации с затишьем перед бурей. Дополнительным источником иррационального страха было то, что Барри сидел в том же кресле, в котором ждал Лена в их первый раз. Контраст настроения сейчас и тогда пробирал мурашками до костей. Лен ни в какую не признавался себе, что был напуган. Он собрал в кулак все свое самообладание и заговорил:

- Ты не выглядишь удивленным.

- Потому что я не удивлен. Наверное, подсознательно я всегда ожидал чего-то подобного, - голос Барри был тихим, ровным, и если бы Лен не знал его так хорошо, он не услышал бы внутренней дрожи, хорошенько спрятанной за безразличием. Если бы он так хорошо его не знал, он бы подумал, что Барри все равно, что он смертельно разочарован и презирает его. Но Лен видел, что это всего лишь маска. Он сам носил такую пол жизни, так что прекрасно понимал, что там, внутри, бурлят горячие эмоции, способные, как цунами, снести все на своем пути.

- Тогда почему ты злишься?

- Потому что я сделал все, что в моих силах, чтобы обеспечить тебе новую, нормальную жизнь, а ты все равно взялся за старое!

- Еще скажи, что я не предупреждал тебя, что так будет.

- Предупреждал, но я все равно верил, что ты можешь стать лучше! Что хотя бы попытаешься!

- Мне жаль, что я являюсь сплошным разочарованием, но я уже говорил тебе раньше, и повторю сейчас - ты не можешь заставлять меня делать то, что мне не под силу, не можешь диктовать мне, как жить и что делать, не можешь менять меня, как тебе заблагорассудится! Да ты и сам это знаешь… Так что скажи мне, Барри, на кого ты злишься на самом деле?

- Да на тебя, только на тебя! - сорвался Барри. Он и сам не знал, почему валит всю вину за собственную глупость на Лена. Просто он был уже не в силах остановиться. Его несло вперед как бронепоезд, сошедший с рельс, - Ты заставил меня поверить, ты убедил меня дать тебе шанс! Зачем? Чтобы потом ткнуть меня в это носом? Чтобы доказать, что не можешь быть таким, каким я тебя вижу? Но все дело в том, что ты можешь! Можешь, но не хочешь! И я не могу понять, почему ты постоянно выбираешь не ту сторону!

Голос Барри становился все громче, все жестче. В нем сквозило какое-то отчаяние и безысходная смиренность. Лену было безумно больно от его слов, но еще больнее было от того, что именно он заставил Барри чувствовать все это. Лен понимал, что сейчас бесполезно рассказывать Барри про план, он все равно не станет слушать, не поймет… Лен почти физически увидел, как между ними падают каменные, покрытые ледяной коркой, глыбы, выстраивая непроницаемую стену, и если он кинется навстречу, пытаясь объяснить, оправдаться, то его завалит ими насмерть и погребет в фундаменте. Все что он может - это сделать шаг назад и защищаться от летящих осколков, как умеет.