Kiddo наоборот (СИ)

- Я не хочу быть героем, потому что это формирует в людях определенные ожидания, примерную картинку того, каким я должен быть. А я не смогу ей соответствовать. Я не хочу не оправдывать ничьих ожиданий, я не хочу жить в рамках, налагаемых другими, я не хочу постоянно одергивать себя - этого делать нельзя, того делать нельзя, это недостойно, то неприемлимо!!! Я хочу просто жить! Я знаю, что уже поздно что-то менять. Я плохой человек, Барри, и если я возьмусь за что-то хорошее и не справлюсь - а я не справлюсь в любом случае, это просто вопрос времени - меня заклюют. Я сам себя заклюю за неспособность выбраться из этой гнилой паутины! Так зачем же мне сознательно доставлять боль себе и окружающим, если это все равно закончится так же, как началось?!

- Но, ничего не предпринимая, ты доставляешь боль мне, - прошептал Барри, затравленно глядя на человека, оказавшегося куда более ранимым и тонким, чем можно было ожидать.

Лен чувствовал, как щиплет глаза. Он привык к этому ощущению и мог внутренне сжаться и не дать слезам выйти наружу. Он никогда в жизни не говорил никому того, что сказал сейчас Барри. И вместо отклика на исповедь получил упрек. Он почувтсвовал, как где-то в животе шевельнулась ярость. Единственная реакция на боль, выработанная годами. Защитный механизм.

Лен медленно вскипал, пока Барри продолжал говорить:

- Ты доиграешься когда-нибудь, Ленни, ты угодишь в такую переделку, из которой не выберешься. Ты продолжаешь увязать в пороке все глубже и глубже. Вместо того, чтобы вынырнуть, ты тянешься на дно. Я мог бы помочь тебе выбраться на берег, я уже протянул тебе руку, но ты упорно не хочешь спасаться…. Я уже и не знаю, что делать… Ты же знаешь, что нельзя спасти того, кто не хочет быть спасен…?

Лена скрутило от страха, мыщцы в животе сжались и выгнули диафрагму, не позволяя нормально вздохнуть.

- Ты обещал мне, Барри, обещал не оставлять меня. Обещал, что не опустишь руки, - лихорадочно выговорил он, тратя на эту фразу весь оставшийся кислород.

- Не все обещания можно сдержать, не так ли, Снарт? - устало выдохнул Аллен.

Такое обращение резануло слух. Как пощечина. Как удар под дых. Он знал, на что намекает Барри - с его точки зрения Лен много раз нарушал договоры. В действительности же, этого не случилось ни разу, просто у бегуна не хватало данных. Ни аэропорт, ни Соглашение, ни сегодняшний случай - ничто из поступков Леонарда не нарушало данных им обещаний. Разве что, смерть Льюиса, но за это он и так поплатился.

Лен не мог заставить себя вымолвить ни слова, не мог начать убеждать Барри в собственной невиновности. Все аргументы прозвучали бы глупо. Без поддержки Аллена, он не чувствовал себя уверенным в том, что делает все правильно, он вообще ничего не чувствовал и уж точно не смог бы доказать свою правоту. С трудом сглотнув ком в горле, он все же выдавил из себя:

- Ты зря давишь на меня, Скарлет. Я не обязан оправдываться перед тобой, но все же скажу - ты не видишь дальше собственного носа, никогда не обозреваешь ситуацию в целом. Ты эгоист, Барри. Ты считаешь, что существует лишь одно единственное верное мнение - твоё. Лишь твоя правда ягненка - истинна. Но у меня своя, волчья правда, и я от неё не отступлюсь. Ты слишком любишь громкие слова. И прежде чем обвинять меня в невыполнении обещаний - последи за собой. Я знал, что к этому в итоге все скатится, но не предполагал, что столкнувшись с первой трудностью - ты струсишь и отступишь. Какой смысл мне становиться лучше, если даже ты не держишь слово?

Барри опешил. Он вскочил с места и замер в шаге от Лена, гневно уставившись на него. Да как он мог обвинять его в эгоизме? Его, чей альтруизм и самопожертвование порой вызывали смех? У Барри в голове не укладывалось, как человек, способный на предательство и преступления, смеет указывать ему на ошибки?

Чувства, охватившие его при этом, были очень похожи на те, что он испытал в аэропорту, когда лежал перед Снартом обездвиженный и поверженный. Только в этот раз было больнее, потому что он подпустил его близко. Слишком близко.

Он видел, как глаза Лена неестественно блестят. В комнате темнело, а они будто светились, зло прищуренные. Барри казалось, что Лен выстрелил в него из своей криопушки прямо в грудь, ребра превратились в сосульки и колят легкие при каждом вдохе. Очень холодно.

Глядя на его обиду, Лен горько ухмыльнулся. В конце-концов, почему страдать должен только он? Пусть Барри помучается тоже. Пора бы ему уже понять, что не все всегда происходит так, как он хочет, и не все готовы плясать под его дудку.

Барри взбесила эта ухмылка. Он знал, что это привычный способ защиты, и видел, как Лен закрывается, прямо-таки хлопает дверью перед его носом, и он знал, что как только защелкнется замок, он больше никогда не пробьется внутрь. Он собирался предотвратить это.