Киево-Печерский патерик

Другый же мних, имянем Никонъ, въ пленении сый, окованъ дръжимъ баше. И прииде нкто от Киева, хотя искупити его. Сий же не рад о том, б бо от великих града. Тожде христолюбець искупи многы пленникы, възвратися. Слышавши же, свои ему съ многымъ имниемь идоша искупити его. Мних же рече к нимъ: «Никакоже всуе истощите имниа вашего. Аще бы хотлъ Господь свободна мя имти, не бы мя предалъ в руц безаконным симъ и лукавнйшю паче всеа земля. Той бо рече: “Азъ есмь предаай священникы въ плнъ”. Благаа ли въсприахомъ от рукы Господня, — злых ли не тръпимъ?» Сии, укоривъше его, отъидоша, носящи съ собою богатество много.

Другой инок, именем Никон, был также взят в плен, и держали его в оковах. И пришел некто из Киева выкупить его. Но он не радел о том, хотя и был из знатных людей города. Христолюбец же тот, выкупив многих других пленников, возвратился. Услышав об этом, родственники Никона со многим богатством пошли выкупать его. Инок же сказал им: «Не тратьте всуе богатства вашего. Если бы хотел Господь, чтобы я был свободным, то не предал бы он меня в руки этих людей беззаконных и самых коварных во всей земле. Господь сказал: “Я предаю в плен и священников”. Благое приняв от руки Господней, — неужели не стерпим зла?» Родственники же, укоряя его, ушли, унося с собой большое богатство.

Половци же видвше лишениесвоего желаниа и начаша мучити мниха велми немилостивно. За 3 лта по вся дни озлобляемь и вяжемъ, на огни пометаемь, ножи разрзаемь, окованн имый руц и ноз на солнц пребываа жгом, от глада и жажди скончеваемь, овогда бо чрезъ день, овогда чрес два дни или за три дни ничтоже вкушаа. И благодаряше Бога о всх сихъ и моляшеся. Зим же на снгу и на студении пометаемь. Се же все творяху ему окааннии половци, да дасть на собискупъ многъ. Онъ же глаголаше к ним, яко: «Христосъ избавит мя туне от рукъ ваших; уже бо извщение приахъ: яви бо ми ся братъ мой, его же прадасте жидовом на распятие. И тии бо осудятся с рекшими: “Възми, възми, распни его, кровъ его на нас и на чадх нашихъ!” — вы же, окааннии, съ Июдою мучими будете въ вки, яко предатели нечестивии, безаконници. Тако бо ми рече святый Герасим, яко: “Въ 3 день имаши въ монастыр быти, молитвъ ради святыхъ Анътониа и Феодосиа и святыхъ черноризець, иже с ними”». Слышав же половчинъ, мнвъ, яко бежати хощет, и подрза ему лыста, да не убжит, и стрежаху его крпко. В 3-й день всмъпреседящим у него въ оружии, въ 6 час невидимъ бысть, и слыша глас, глаголющь: «Хвалите Господа!» — съ небесъ.

Половцы же, видя, что не осуществилось их желание, начали мучить инока без всякой милости. Три года каждый день издевались над ним и связывали его, бросали в огонь, резали ножами, с закованными руками и ногами оставляли под палящим солнцем, голодом и жаждой морили, так что он иногда день, иногда два и три оставался без всякой пищи. И за все это благодарил он Бога и молился. Зимой же на снег и на мороз выбрасывали его. Все это делали окаянные половцы, чтобы он дал за себя большой выкуп. Он же сказал им: «Христос даром избавит меня от рук ваших; я уже получил извещение об этом: являлся мне брат мой, которого вы продали иудеям на распятие. Осудятся они со сказавшими: “Возьми, возьми, распни его, кровь его на нас и на детях наших!” — вы же, окаянные, вечно будете мучиться с Иудою, как предатели нечестивые и беззаконники. И вот что сказал мне святой Герасим: “Через три дня ты будешь в монастыре по молитвам святых Антония и Феодосия и святых черноризцев, которые с ними”». Услышав же это, половчанин подумал, что тот бежать хочет, и подрезал ему голени, чтобы он не убежал, и крепко стерегли его. В третий же день все с оружием сидели около него, — вдруг в шестом часу он сделался невидим, и услыхали голос, произнесший с небес: «Хвалите Господа!».

И тако въ церковь Печерьскую пресвятыа Богородица принесенъ бысть невидимо въ врмя, егда начаше кенаникъ пти. Вся же братиа стекошася к нему и въпрошаху его, како смо прииди? Онъ же исперва хотя утаити преславное то чюдо. Видвши же на немь желза тяжка, и раны неисцлныа, и все тло, съгнившеся ранами, и самаго суща въ юзах, и еще крови каплющи от прерзаная лыстовъ, — и не аша вры.

И так перенесен был он невидимо в Печерскую церковь пресвятой Богородицы в то время, когда начали петь кенаник. И стеклась к нему вся братия, и спрашивали его, как он сюда пришел? Он же сперва хотел утаить преславное то чудо. Но все видели на нем железа тяжкие, и раны неисцелимые, и все тело, гноившееся от ран, и сам он был в оковах, и кровь еще капала из перерезанных голеней, — и не поверили ему.

Послди же явиимъ истинну и не дасть отняти желзъ от руку и ногу. Игуменъ же рече: «Брате, аще бы хотлъ Господь в нужи тя имти, не бы тя извелъ оттуду; нын же повинися воли нашей». И снемше с него желза, и сковаша еже на потрбу олътареви.