Киево-Печерский патерик

Начало слову еже о Пиминѣ вземше, на исповѣдание снидем того крѣпкаго страданиа, еже съ благодарениемь тръпѣти болѣзни доблественѣ.

Начиная слово о Пимене, приступим к повествованию о тяжком его страдании, и как со смирением и мужеством переносил он болезнь.

Сий бо блаженный Пиминъ боленъ родися и възрасте, и того ради недуга чистъ бысть от всякиа сквѣрны и от утробы матерня и не позна грѣха. И многажды моляше родителя своа, да пострижется въ иноческый образъ. Они же, яко чадолюбци, надѣахуся, своему житию сего хотѣвша наслѣдника имѣти, и възбраняху ему.

Этот блаженный Пимен больным родился и вырос, и из-за этого недуга оставался чистым от всякой скверны, и от утробы матери не познал греха. Много раз просил он у родителей своих позволения постричься в иноки. Они же, любя своего сына, надеясь и желая, чтобы он стал наследником их богатства, запрещали ему это.

Сему же убо изнемогшу и въ отчаании бывшу, и принесенъ бысть в Печерьскый монастырь, да исцелѣеть тѣх святых отець молитвами или оттѣхъ руку прииметь святый аггельскыйобразъ. Родителя же его, имуща сердечную любовьк нему, и своего чада не остависта, но всѣхъ моляще молитисяза сына ею, да исцелѣеть от недуга. Много же преподобнии тии отци потрудившеся, и ничтоже пользова его, сего бо молитвами предолеваше всѣх, ибо не прошаше здравиа, но приложениа болѣзней, да не како, здравъ бывъ, и исторженъ будеть родительма своимаот монастыря, и не получить мысли своеа. Отцю же и матере пресѣдящим ему и не дадущим его пострищи, и стуживъ сий блаженный, нача Богови молитися прилѣжно, да исполнит жалание его.

Когда же он изнемог так, что отчаялись за его жизнь, — принесли его в Печерский монастырь, чтобы исцелился он молитвами тех святых отцов или от их рук принял святой иноческий образ. Родители же Пимена, сердечно любя его, не оставляли детища своего и всех просили молиться за их сына, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные отцы, но ничто не приносило пользы ему, ибо его молитвы превозмогали все другие, а он просил себе не здоровья, а усиления болезней, так как боялся, что если он выздоровеет, то родители увезут его из монастыря и не осуществится мечта его. Отец же и мать все время были с ним и не давали его постричь, и блаженный, опечалившись, стал прилежно молиться Богу, чтобы он исполнил желание его.

И се въ едину нощь, всѣм спящим внѣ, и се внидоша к нему аки скопци свѣтлии съ свѣщами, идѣже лежаше Пиминъ, носяще съ собою Евангелие, и свиту, и мантию, и куколь, и все, еже на потрѣбу пострыганию, и глаголаше ему: «Хощеши ли, пострижем тя?» Онъ же с радостию обещася имъ, глаголя: «Господь вы посла, господиа моа, исполнити желание сердцамоего». Они же ту абиеначаша въспросы творити: «Что прииде, брате, припадаа къ святому жертовнику сему и ко святѣй дружине сѣй? Желаешили сподобитися мнишескому великому аггельскому образу?» И прочаа вся по ряду сътвориша, якоже есть писано, таже и в великий образъ постригоша его, и облъкше его в мантию и в куколь, и все, еже трѣбѣ, пѣвше, великаго аггельскаго образа управивше и устроивше, и целовавше его, Пимина же того нарекше, и свѣщу въжегше, рѣша: «До 40 дьний и нощий сиа свѣща да не угаснеть». Сиа вся съдѣавше, отъидоша въ церьковь, власи же вземше въ убрусѣ, положиша на гробѣ святаго Феодосиа.

И вот однажды ночью, когда все вокруг спали, вошли со свечами туда, где лежал Пимен, похожие на скопцов светлых и несли они Евангелие, и рубаху, и мантию, и куколь, и все, что требуется для пострижения, и сказали ему: «Хочешь, чтобы мы постригли тебя?» Он же с радостью согласился, говоря: «Господь вас послал, повелители мои, исполнить желание сердца моего». И тотчас начали они спрашивать: «Зачем пришел, брат, припадая к этому святому жертвеннику и к святому братству этому? Желаешь ли сподобиться иноческого великого ангельского образа?» И все прочее исполнили по чину, как написано в уставе, потом в великий образ постригли его, и надели на него мантию и куколь, и все, что следует, отпевши, великого ангельского образа сподобили его, и, целовав его, дали ему имя Пимен, и, возжегши свечу, сказали: «Сорок дней и ночей эта свеча не угаснет». Свершив все это, они пошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гроб святого Феодосия.