Киево-Печерский патерик

Доволно же ти буди, брате, твоего круподушьа и сътворенное дѣло. Тѣмъже ти плакатися подобаеть, яко оставилъ былъ еси святый и честный монастырь Печерьский, и святых отець Антониа и Феодосиа, и святых черноризець, иже с ними, и ялся еси игуменити у Святую безмѣзнику Козмы и Дамиана. Но нынѣ добро еси сътворилъ, лишивсятаковаго начинаниа пустошнаго, и не далъ еси плещу врагу своему, ибо вражие желание — погубити тя хотяше. Не веси ли, яко древо, часто не напааемо, паче же пресаждаемо, скоро исхнеть? И ты, от послушаниа отча отлучися и братий своих, оставль свое мѣсто и въскоре хотяше погыбнути. Овча бо, пребываа въ стадѣ, невреждено пребывает, и отлучившееся — въскорѣ погыбаеть и волком изъядено бывает. Подобаше бо ти прежде рассудити, что ради въсхотѣлъ еси изыти от святаго, и честнаго, и спасенаго того мѣста Печеръскаго, в немже дивно есть всякому хотящему спастися. Мню, брате, яко Богъ сътвори се, не тръпя гордости твоеа: низверъжетя, якоже прежде Сатану съ отступными силами, зане не въсхотѣлъ еси служити святому мужу, своему господину, а нашему брату, архимандрыту Акиндину Печерьскому. Печерьский бо монастырь море есть и не дръжит в собѣ гнилого ничегоже, но измѣщеть вонь.

Довольно, брат, и того, что ты по своему малодушию сделал. Тебе теперь следует оплакивать то, что ты оставил было святой честной монастырь Печерский, и святых отцов Антония и Феодосия, и святых черноризцев, которые с ними, и взялся игуменствовать у Святых бессребреников Козьмы и Дамиана. Но ныне хорошо ты сделал, отказавшись от такого суетного начинания, и не поддался врагу своему, ибо это было вражие желание, которое погубило бы тебя. Или ты не знаешь, что дерево, если не поливать его часто, особенно пересаженное, скоро засыхает? И ты, отлучившись от послушания отца и братии и оставивши свое место, вскоре погиб бы. Овца, пребывая в стаде, в безопасности, а отбившись от него, быстро погибает, и волк съедает ее. Следовало бы тебе сначала рассудить, чего ради хотел ты уйти из святого, и честного, и спасенного того места Печерского, в котором так благодатно всякому желающему спастись. Думаю, брат, что сам Бог устроил так, не терпя гордости твоей: он извергнул тебя, как прежде Сатану с отступниками, потому что не захотел ты служить святому мужу, своему господину, а нашему брату, архимандриту печерскому Акиндину. Печерский монастырь — это море, не держит оно ничего гнилого, но извергает вон.

А еже въписалъ ми еси досаду свою, — люте тебѣ: погубил еси душу свою! Въпрошаю же тя, чимъ хощеши спастися? Аще и постник еси или трезвитель о всемъ, и нищь, и без сна пребываа, а досажениа не тръпя, не узриши спасениа. Но радуются нынѣ о тобѣ игуменъ и вся братия, и мы же, слышавше яже о тобѣ, и вси утѣшихомся о тебѣ и обретении твоем, яко погыбе и обретеся. Попустих же и еще своейволи быти, а не игумени: въсхотѣлъ еси пакы игуменити у Святаго Дмитриа, а не бы тебѣ принудилъ игуменъ, ни князь и азъ, и се яко искусился еси. Разумѣй, брате, яко не угодно Богу твое старейшинъство, и сего ради дарова ти Господь оскудѣние очию. Но ты никако съдрогнуся, идѣже бѣ подобарещи: «Благо мнѣ, яко смирил мя еси, да научюся оправданиемь твоимъ». Разумѣхъ бо тя санолюбца, и славы ищеши от человѣкъ, а не от Бога. Не вѣруеши ли, окаанне, написанному: «Никтоже възметь честио собѣ, но званный от Бога». Аще ли апостолу не вѣруеши, ни Христу имеши вѣры. Что от человѣкъ сану ищеши, а не от Бога, сущимъ же от Бога не хощеши повинутися и мыслиши высокаа? Иже древле таковии съ небесъсъвръжени быша. «Азъ бо, — рече, — несмъ ли достоинъ увѣритися таковому начинаниюсана, или хуждьши есмъиконома сего или его брата спѣюще?» Сам, не получивъ желаниа, мятешися, хощеши же часто исходити от кѣлиа в кѣлию и сважатибрата съ братом, глаголя неполѣзнаа: «Или мнить себѣ, — рече, — сиа игуменъ и сий иконом, яко здѣ точию Богу угодити, индеже невъзможно спастися? А нами что ми не разумѣють?» Сиа диавольскаа начинаниа, сии тощных тебѣ изящьства. Аще же и сам кое предспѣание получиши, яко стати ти на вышнемь степени, то не забывай смиренныа мудрости, да егда прилучить ти ся съступи степени, и то обрящеши путь свой смиренный и не впадеши в различныа скорби.