Киевская Русь. Страна, которой никогда не было? : легенды и мифы

Девятнадцать раз заключал я мир с половцами при отце и после его смерти. Более ста вождей их выпустил из оков (плена), а избито этих вождей в разное время около двухсот. А вот как я трудился на охоте и ловах: коней диких по 10, по 20 вязал я своими руками; два тура метали меня на рогах с конем вместе; олень меня бодал; два лося — один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь оторвал у меня меч с бедра; медведь у колена прокусил подвьючный войлок; лютый зверь вскочил ко мне на бедра и повалил коня со мною; а Бог сохранил меня целым и невредимым. Много раз падал я с коня, голову разбивал я два раза, и руки и ноги вредил себе в юности моей, жизни своей не жалел, головы не щадил. Что можно было поручить слуге, то сам я делал — на войне и на ловах, ночью и днем, в летний зной и в зимнюю стужу. Не давал я себе покоя, не полагаясь ни на посадников, ни на управителей, сам все делал, что надо; сам смотрел за порядком в доме; охотничье дело сам правил, о конюшнях, о соколах и ястребах сам заботился… За церковным порядком и службой сам присматривал…

Не осудите меня, дети мои, или иной, кто прочтет эти слова. Не себя я хвалю, а хвалю Бога и прославляю милость Его за то, что Он меня, грешного и худого, сохранял от смерти столько лет и сотворил неленивым и способным на все человеческие дела.

Прочитав эту грамотку, постарайтесь творить всякие добрые дела. Смерти, дети мои, не бойтесь ни от войны, ни от зверя, но творите свое дело, как даст вам Бог. Не будет вам, как и мне, вреда ни от войны, ни от зверя, ни от воды, ни от коня, если не будет на то воли Божьей, а если от Бога придет смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут спасти. Божья охрана лучше человеческой…»

Таким был Владимир Мономах, уступивший в 1093 году киевский стол Святополку Изяславичу, чтобы не нарушать очередного порядка, хотя и знал, что киевляне и много лучших людей на Руси были бы за него».

Лютый зверь, сбивший Мономаха с коня, — это лев.

О наличии в фауне России львов сообщает и Орудж-Бек Байат, объехавший в 1599–1603 годах всю Европу. Так вот, он сообщает (в начале XVII века): «Холмы по обоим берегам Волги очень высокие, и на них много поселений. Мы видели на этих холмах бесчисленных медведей, львов и тигров, а также многочисленных куниц». Изображения львов на воле имеются и на древнерусских миниатюрах.

Рис. 103. На Новгородских печатях изображен лев и есть надпись: «ЛЮТЫЙ ЗВЕРЬ». Из книги В. Л. Янина «Актовые печати Древней Руси» (М., 1970)

И опять даем слово А. Нечволодову:

«Чтобы понять величину жертвы, принесенной Мономахом во имя мира в Русской земле, надо не забывать, что оба они со Святополком были однолетками (имея по сорока лет), а потому, конечно, Мономах имел весьма мало данных рассчитывать занять после него киевский стол, тем более что у Святополка были еще другие братья. Стало быть, отказавшись от Киева при тех крайне благоприятных обстоятельствах, при которых находился Владимир после смерти отца, он этим отказом сознательно обрек и своих детей на незавидную участь изгоев только из чувства долга перед родиной — не заводить усобицу из-за личных выгод.

Полную противоположность Мономаху представлял Святополк. Это был человек храбрый, но чрезвычайно легкомысленный, притом заносчивый, нетвердой воли, подозрительный и крайне корыстный.

Рис. 104. Миниатюра из Радзивилловской летописи, л. 165

Начало его великого княжения не замедлило ознаменоваться большими несчастьями.

Узнав о кончине Всеволода, половцы прислали к новому киевскому князю послов с предложением остаться с ним в дружеских отношениях; нет сомнения, что они рассчитывали быть при сем случае богато одаренными. Легкомысленный Святополк, не посоветовавшись с боярами отца и дяди, приказал посадить половецких послов в тюрьму. Конечно, половцы пришли в ярость, и сейчас же толпы их двинулись жечь и грабить пограничные области Киевской земли и осадили город Торческ, населенный торками. Тогда сам Святополк стал просить их о мире, но теперь они его отвергли. Оскорбившись в свою очередь этим отказом, Святополк собрал 800 человек и хотел идти с ними против половцев; благоразумные бояре еле-еле успели удержать его от этого похода с такими ничтожными силами, говоря: «Хотя бы ты пристроил и восемь тысяч, так и то было бы только впору; наша земля оскудела от рати и от продаж;[149] пошли-ка лучше к брату своему Владимиру, чтобы помог тебе…»

Владимир, конечно, немедленно откликнулся на зов Святополка и послал сказать брату своему Ростиславу в Переяславль, чтобы тот тоже собрал свое войско. Приехавши затем сам в Киев, Мономах свиделся со Святополком в Михайловском монастыре, где у них состоялось совещание о том, что делать дальше.