КИФ-5 «Благотворительный». Том 3 «Для взрослых»

Я стоял, оглядываясь на дом – у крыльца толпились с разинутыми ртами соседи. Плакали братья и сёстры, обнявшись в кучке. Отца не было видно, я знал, что он сидит в доме, отвернувшись от окна, мрачным взглядом дырявит стену – и всё во мне вдруг сжалось, потянись я к этой мысли. Лорелея всё-таки пришла. Она замерла рядом с моим дедом, с призраком, которого на самом деле не было, но я его представлял, для уверенности. Они вдвоём единственные легко помахали мне руками на прощание. И только тогда я сделал шаг, обойдя мать. Она схватила меня за рукав и сильно потянула назад, но я ловко вырвался и увильнул. Она погналась за мной, но бежать я смог быстрее, и скоро, обернувшись, я не увидел за собой никого, лишь слышал её громкий плач. За спиной захлопнулась стена густой зелени. Так началось моё путешествие за черту леса.

Я был невероятно счастлив, что наконец-то сделал это. Первые шаги были столь лёгкими, что мне казалось, я летел, паря над землёй, устланной мхом. Внутри меня зарождалось новое, незнакомое мне до того момента чувство – я знал, что иду навстречу новой жизни и ощущал радостный трепет. Уверенность в том, что я найду нечто, не покидала меня.

Я шёл до заката, затем встретил ночь на мягкой земле; лес принял меня дружелюбно. Я не видел ни волков, ни медведей, встречал ночи под неуёмным светом звёзд. Днём меня грело солнце, резавшее лучами кроны. Пели птицы. Я миновал несколько ручьёв за первую неделю пути.

Путь давался мне легко. Я оставил за плечами многое, и меня временами пугало, насколько просто я попрощался со всем, что было для меня важным в прошлой жизни. Затем начал осознавать, что важно было лишь то, как я буду жить после, когда окончу свой путь. Важно было то, что я обрету нечто новое, что я найду город, о котором говорил мой дед. Важно, что я приведу жить туда свою мать, и больше её не будут беспокоить ни голод, ни ураганы, ни непослушный я.

Когда я вышел к поляне с яркими жёлтыми цветами, неведомыми мне доселе, шла вторая неделя моего странствия. Стояло лето, блеклое от палящего солнца. Я грелся под ним, развалившись на мягкой высокой траве. Время от времени на меня запрыгивали огромные кузнечики размером с кулак, которых в нашей деревне не было и в помине; если бы я рассказал о них Лорелее, она бы мне не поверила. Я ощущал щемящую сердце утрату, сожалея, что сейчас она не рядом со мной.

Но я рассчитывал увидеть её уже скоро. К концу осени, если повезёт. Я не хотел странствовать до начала зимы. Холод и голод не пережить, если лес и вправду окажется пустым. Но я старался об этом не думать. И не думал. До начала осени я вообще ни о чём не думал.

Лес закончился, когда закончилось лето. Я вдруг увидел просвет. Я увидел голые одинокие стволы и полотно голой красноватой земли позади них. Мне на миг даже показалось, что я заблудился, сбился с пути и вышел к нашему пустырю; что сейчас сделаю шаг – и впереди увижу наш дом и мать, стоящую горой у поля, толпу, стоящую у крыльца.

Но этого не случилось. Я скользнул меж деревьев и осторожно ступил на побуревшую от летнего солнца траву – впереди я ничего не увидел. Только бескрайнее поле засохшей травы и серый горизонт чуть дальше. Горизонт из новых возможностей?

Поначалу я думал, да.

Это поле казалось мне бесконечным. Кроме него было лишь небо, и всё, что менялось в моём пейзаже – это тучи, густо бурлящие над моей головой, с каждым днём все меньше пропускающие солнце, и редкие деревья, под которыми я укрывался от дождя, пока не упали листья.

Мне хотелось верить, что где-то на пути встретятся горы. И поскорее бы. С их тёмными, но широкими пещерами. Такие большие валуны, торчащие из земли до самого неба. Ходили слухи, что они существуют, но я мало верил. И дед говорил, что не видел их. Но теперь мне хотелось встать на краю и покричать в пропасть. Сообщить всему миру, что я здесь, что я иду вперёд. Несмотря на свою растерянность. Несмотря на свой возникший страх. И ещё, чтобы укрыться от ледяных капель во время дождей.

Но гор не было. Ничего не было, кроме ровной однообразной серой земли.

Где-то к середине октября я сильно промок под ливнем. Не знаю, почему я не повернул назад, ведь зима всё сильнее предупреждала меня о своём приходе. В одно утро вся бурая трава покрылась сверкающим голубым инеем. После того ливня у меня появился тяжёлый кашель, который не давал мне спать по ночам, и я начинал думать, что он вряд ли пройдёт, потому что ночи становились все холоднее. Лес больше не защищал меня своими ветвями, я часто не мог развести костёр. Я не мог найти сучьев.

Дичь, которую я добывал на охоте, встречалась всё реже. То были птицы, случайные птицы, летящие поодиночке над моей головой. И полевые мыши. Мне начинало казаться, что я всё глубже вхожу в какую-то мёртвую зону, где нет ничего живого, и жизнь осталась где-то позади меня, и выхода из этой зоны впереди нет.