Кики и другая ведьма

Дзидзи, стоявший у ног Кики, вздрогнул всем телом. Он взметнулся и одним прыжком оказался у Кэкэ на плече. Кэкэ крепко-крепко обняла его.

— Да? Правда? Не может быть… Дзидзи, ты такой милый… — Кэкэ подняла Дзидзи перед собой и поцеловала его в мордочку. — Прощай.

И опустила Дзидзи на пол.

Поезд тронулся. Дзидзи выпрыгнул из тамбура, и они вместе с Кики, которая махала рукой вслед, бежали за уходящим поездом до самого края платформы.

Спустя несколько дней после этого Кики написала письмо Кокири:

Мама, а что ты чувствовала, когда поняла, что любишь папу? Расскажешь мне?

Спустя примерно неделю от Кокири пришел ответ:

Это случилось очень давно, но я и сейчас прекрасно помню, как это было. Мне было восемнадцать лет. Я жила в нашем маленьком городке обычной ведьминской жизнью. Тогда-то я и повстречала Окино. По всему было видно, что он очень хорошо ко мне относится, но он был обычным человеком. Тогда были не теперешние свободные времена: мое ведьмовство считалось недостатком. Поэтому я и решила, что я должна отказаться от него. Наши семьи, и моя, и его, были против, я была застенчива, поэтому я решила скрывать свои чувства и не видеться больше с Окино. Но потом я так устала подавлять свою любовь, что однажды ночью просто взяла и взлетела высоко-высоко в небо. Я хотела убежать от всех, убежать от себя, скрыться навсегда где-нибудь между облаков. А потом я решила еще раз взглянуть на свой городок, на прощание. Мне хотелось увидеть дом, где живет Окино.

И тогда я поняла.

Я люблю Окино. Люблю всей душой. И это такая же доподлинная правда, как то, что я живу и дышу. И пока я есть на свете, моя любовь не исчезнет из моего сердца. Так я подумала — и вдруг начала падать. Я падала и падала, отвесно вниз. В себя я пришла на склоне поросшего травой холма, с вывихнутой ногой.

Мне кажется, именно тогда я и стала взрослой. С того дня мы с Окино уже никогда не расставались. А я и поныне живу жизнью ведьмы.

Дочитав, Кики не смогла удержаться от смеха:

«Совсем как я!»

Она была так рада, что даже немного поплакала.

Друзья и знакомые Кэкэ очень огорчились, узнав об ее отъезде.

— Просто взяла и исчезла… — с тоской в голосе проговорила Соно.

— Наверняка она сейчас где-нибудь создает свой авиаклуб, — задумчиво протянул Томбо.

Кэкэ была как фейерверк: она шумно ворвалась в город, сверкнула и так же шумно исчезла. Но в этом была своеобразная, непривычная красота, и Кэкэ, как это и бывает с прекрасным фейерверком, осталась в душах людей незабываемым воспоминанием.

Осень была в самом разгаре. Вот уже совсем скоро Томбо предстояло отправиться на учебу в далекую техническую школу. И вот однажды он позвонил Кики:

— Ты не могла бы завтра со мной встретиться?

— Конечно! Ребята тоже придут?

— Нет, только я…

— Ой, только мы вдвоем? Здорово! — Кики даже подскочила от радости.

— Где именно встретимся? Кики, куда бы тебе хотелось пойти?

— На берег моря.

— Мне тоже. Я хочу увидеться с тобой на берегу. Вечером, хорошо? Возле питьевого фонтанчика.

— Тебе так нравятся закаты… — внезапно осипшим голосом проговорила Кики.

А потом они оба вдруг хором проговорили:

— Есть в них что-то волшебное.

— Да, и еще, Кики, ты будь как всегда…

— А? Ну конечно! Увезешь с собой воспоминание о моем всегдашнем платье! — рассмеялась Кики в ответ.

«Какие же в бухте Корико красивые закаты, никогда не надоедают…» — подумала Кики. Особенно были хороши осенние закаты, когда часть неба, освещенная уходящим солнцем, была особенно четко отделена от охваченной сумерками — не небо, а чудо какое-то.

Кики вспомнила, как Кэкэ говорила о том, что в небе скрыто некое волшебство. Она прошла по набережной через парк и спустилась на песчаный берег.