Кики и другая ведьма

По дороге, до конца, а-а-а…
Мы пойдем, шагая в лад, а-а-а…
Разреши пройтись с тобой? А-а-а…
Там, вдали, нас город ждет, а-а-а…

— Ой! Кара Таками, ведь это вы! — изумленно вскричала Кики.

— Ты меня знаешь?

— Да! Я просто обожала эту песню — «Потихоньку, а-а-а». Когда я только прилетела сюда, она была в моде; ее все время играли по радио.

— Не стоит это вспоминать: все это осталось в далеком-далеком прошлом. Сколько тебе тогда было, ведьмочка?

— Тринадцать лет.

— Ты была совсем еще ребенок! Только, видать, умна не по годам, раз песня понравилась.

— Мне она нравилась именно потому, что она взрослая! Наверное… мне самой тогда очень хотелось казаться взрослой, — проговорила Кики, вспоминая, каково ей было тогда, когда Корико был еще таким чуждым, когда каждый день приносил новые заботы, а эта песня лилась из всех радиоприемников. Звуки музыки мягкими волнами отзывались в ее душе, и Кики всякий раз становилось удивительно легко на сердце. — Это платье — оно тоже такое… А-а-а…

Кара нежно посмотрела на платье, по-прежнему прижимая его к сердцу.

— А-а-а… Да. Его сшили тогда же, когда я сочинила эту песню. Оно стоило недешево, но я была рада заплатить за него. А теперь я больше не могу его надеть… — Кара печально вздохнула. — Это платье где только не побывало, мы столько раз пели вместе… Стольких людей повстречали, столько мечтали… Рукопожатия, аплодисменты… Нам есть что вспомнить… А пока есть что вспомнить, есть о чем мечтать, а-а-а… Пока есть что вспомнить, есть о чем тосковать, а-а-а… так, может, предать все забвению, бросить все, а-а-а… — так, то говоря, то напевая попеременно, Кара все-таки протянула платье Кики.

— Вы в самом деле хотите все отдать? — огорченно спросила Кики.

— А что делать: я совсем растеряла популярность. А все потому, что я стала такая толстая! — Кара развела руками, словно приглашая взглянуть на свою раздобревшую фигуру. Ее губы дрожали, — казалось, она вот-вот расплачется.

— Но ведь у вас такой чудесный голос!

— Спасибо тебе на добром слове. Я и сама еще не вконец в себе разуверилась. Но у меня больше не получается петь от полноты души. Все плывет, словно в тумане, и голос застревает где-то здесь. — Кара прижала обе руки к груди и беспомощно рассмеялась.

— Со мной тоже так было! Я тогда места себе не находила от беспокойства. И очень много пела. И ваши песни, Кара, тоже. Уходила из дома в аллею криптомерий неподалеку — и там пела.

— А, помню это место. Сумеречная тропа, да?

— Она так называется? А я и не знала…

В этой аллее криптомерии так плотно переплели ветви над тропой, что образовали нечто вроде туннеля. Когда опускались вечерние сумерки, казалось, что аллея словно уводит тебя в какой-то иной мир.

— Когда мне становилось совсем одиноко, я вставала у входа в аллею и пела, вкладывая в песню все, что накопилось на душе. И мне казалось, будто там, на другом конце тропы, кто-то внимательно слушает меня, и мне становилось гораздо легче. А кстати! Кара, почему бы и вам не попробовать? — загорелась идеей Кики.

— Со мной все не так просто… — досадливо отмахнулась Кара и вздохнула так глубоко, что ее грудь заколыхалась.

— Но почему не попробовать, просто попробовать? Может, вам станет полегче?..

— Прямо сейчас?

— Да, как раз скоро начнет темнеть — сейчас самое подходящее время. Если будет слишком светло, вам, наверное, будет неловко. — Кики поднялась, приглашая Кару пойти с ней. Дзидзи обеспокоенно взглянул на Кики. — Дзидзи, ты с нами?

— С вами. А ты уверена?

— Конечно уверена, — ответила Кики, берясь за помело. — Дзидзи, оставь уже свою дурную привычку на все отнекиваться.

Дзидзи недовольно покосился на Кики.

— Ну, тебе видней, растеряха-забываха, — хмуро ответил он.

— Ладно, пойдемте! — Кики пропустила слова Дзидзи мимо ушей. Она потянула Кару за руку. — Разреши пройтись с тобой, а-а-а! — пропела она.

— Но ты точно уверена?.. В самом деле?.. — снова переспросил Дзидзи, беспокойно описывая круги вокруг них.

Косые лучи заходящего солнца падали на Сумеречную тропу так, что вход в нее сиял золотом. Тем темнее казалась мгла в глубине, там, где, оправдывая название тропы, уже клубились сумерки.

— Как-то мне здесь не по себе… — проговорила Кара, боязливо поглядывая в глубину аллеи.

— Я слышала, раньше в конце аллеи стоял большой особняк. Но теперь его не стало, поэтому здесь почти никто не ходит, — пояснила Кики и сделала несколько шагов по тропе. — А-а! А-а-а! А-а! — вывела она. Голос ее мягким эхом отразился от сплетенных ветвей деревьев и замер в тени аллеи.

— Xa-a-a! A-a-a! — подала голос и Кара. Она приподнялась на цыпочки, пытаясь высмотреть, что там, в конце тропы. — А ведь и в самом деле такое чувство, будто там кто-то слушает… — Она передернула плечами. — Это не Кики, это я, Кара! Здрав-ствуй-те-е! — низким шелестящим голосом пропела она. — Давно я не чувствовала такого. — Кара оглянулась на Кики, глаза ее сверкали. — Может, попробовать песню сочинить, прямо здесь? Мне кажется, должно получиться!