Кикимора

К небольшому горному ручью, всего буквально в ладонь шириной, они вышли уже ближе к вечеру. Еще на подходе к нему Сашка обратил внимание мамы и сестры на растительность, которая змейкой тянулась откуда-то с вершины горы вниз, где в просветах между деревьями уже виднелась та самая ложбина, в которой должна была находиться брошенная деревня. Солнце клонилось к закату, и засветло спуститься с горы им явно бы не удалось, потому решили заночевать здесь.

Вдоволь напившись холодной горной воды, они блаженно растянулись на сыром одеяле под большим кедром. Втроем собрав еще немного шишек, очистили их, вынув орехи, а когда окончательно стемнело, начали готовиться ко сну.

Дети уснули быстро, а вот Наде было не до сна. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лица скалящихся и ухмылявшихся мародеров, или печальную, грустную улыбку мужа. Днем, убегая от преследователей, затем следуя за огромной медведицей, времени на самокопание или сторонние мысли попросту не было, а сейчас, стоило немного остановиться, противный горький ком из слез и воспоминаний сразу же пережал горло, не давая дышать. Сложно было поверить, но еще двое-трое суток назад она и помыслить не могла, что потеряет любимого человека, свою поддержку, опору и защиту… Сейчас, под холодным пустым небом, ей хотелось выть волчицей, чтобы ее тоскливый крик несся над землей и все люди земли ощутили, насколько ей тяжело и одиноко. Слезы, как их Надя не сдерживала, все же хлынули из глаз, и она, вздрагивая всем телом, давя в себе крик, рвущийся наружу, поплотнее прижала к себе единственных в мире близких людей, а высоко, над головой словно такая же горькая слеза, по небу пробежала искорка падающей звезды.

***

Глава 8. «Людоеды»

Ночью Надя почти не спала. Рана не дала полноценно отдохнуть. Как только она засыпала, ноющая, пульсирующая боль заставляла морщиться и просыпаться. В итоге промучившись до самого рассвета, к утру была уставшей и разбитой, словно мешки с цементом всю ночь таскала. Сашка тоже постоянно ерзал, видимо ему что-то снилось. Катя частенько вздрагивала и просыпалась, ежась от холода. Когда рассвет окрасил небо на востоке, Надя решила, что пора вставать. Разбудив детей, перекусила остатками орехов и корешком, разделив большую часть провизии между детьми. Животы были рады хоть какой-то пище, но ее явно не хватало, и орехи лишь раздразнили аппетит.

- Устали? – поинтересовалась мать, тяжело поднимаясь с расстеленного одеяла.

- Ага, - угрюмо, опустив голову, произнес Сашка.

Посетовав на тяжелое положение дел, они, уставшие, замерзшие и голодные все же нехотя, но двинулись вниз по склону. Идти по сырой, покрытой утренней росой траве было неприятно. Одежда второй день не просыхала, отчего было зябко и противно.

Ниже по горе тайга снова обросла подлеском, а еще ниже, примерно на середине склона, она и вовсе превратилась в непролазный бурелом. Надя, как могла, помогала детям перебираться через поваленные, спутанные высокой травой и сухим кустарником бревна, подбадривала и даже пыталась петь, но боль, поселившаяся в теле, все же доконала ее к обеду.

- Дай посмотрю, - попросила Катя, видя, что лицо матери уже не сдерживает гримасу боли.

Аккуратно отлепив уже пропитавшуюся кровью грязную заплатку, девочка тяжело вздохнула. Рана не заживала, а напротив, стала еще больше. В каше из крови и зеленоватого гноя, в разрыве проглядывалась белеющая кость лопатки, где все так же торчал осколок. Аккуратно обтерев рану смоченной в росе тряпочкой, девочка снова попыталась подцепить осколок пули ногтями, но Надя уже не могла терпеть приступы боли и постоянно непроизвольно дергала плечом.

- Тебе сильно больно? – спросил Сашка, стоя перед ней, держа мать за руку.

- Да, сынок, - пытаясь не заплакать, сжав зубы, ответила та.

Сын аккуратно обнял ее за шею, когда Катя все же сдалась, не сумев в очередной раз подцепить противный, скользкий осколок с рваным краем сверху.

- Я когда вырасту, - заговорил мальчик матери в ухо, - то стану большим и сильным, как дядя Леший. Я буду защищать тебя и никому не позволю обидеть. Ты только подожди, пока я вырасту…

- Да, сыночек, - нежно обняла здоровой рукой Надя Сашку и расплакалась.

Катя, тоже едва сдерживая чувства, аккуратно коснулась плеча брата.

- Маме больно, нужно скорее дойти до деревни, Саш…

- Да-да, - украдкой вытирая слезу, оторвавшись от матери, проговорил парнишка. – Пойдемте. Там наверняка мы сможем вылечить маму, надо скорее идти…