Кикимора

В хате было светло. Пахло смолой и досками, от печи, стоящей у правой стены, несло теплом и ароматным варевом. Слева во всю стену тянулась лавка, перед окном стоял стол, за которым тоже была лавка. При желании, здесь, наверное, могло разместиться человек десять. Стол был накрыт домотканой белой скатертью с забавным узором. На нем стояла кухонная утварь, чашки, составленные в стопку, большой глиняный кувшин и пара деревянных, старинных кружек вокруг него.

- Вы тут одни живете? – поинтересовалась Надя, опускаясь на скамейку.

- Одни, дочка, одни, - покачала головой бабка, ковыряясь где-то за откинутой в сторону занавеской над печкой. – Дай-ка я рану твою гляну…

Старушка нацепила очки, положила на стол какой-то кулек, который слегка похрустел при этом, видим, внутри была какая-то сухая трава. Аккуратно отодвинув грязный бинт, бабка пошамкала губами.

- Гнилая, не пойдет…

- Что? – не поняла Надя.

– Рана, говорю, гнилая… Так не пойдет, травками тут не обойдешься уже…

- Все так плохо? - заволновалась женщина, ощущая, как старческий палец бесцеремонно тычет ей вокруг раны.

- Лекаря надобно бы… Иль врача…

- А есть поблизости такой? – Надя аккуратно, здоровой рукой прилепила край заплатки на место. – Там вроде дальше еще одно село…

- Что ты! – всплеснула руками старуха и вернулась к столу, развязала куль, высыпала какие-то сушеные цветы в чашку и принялась их мять ступкой. – Гадюкино… Плохое место. Жили там люди, да съели всех… - бабка замолкла.

Ее морщинистое лицо как-то скривилось при этих словах, а руки слегка задрожали, отбивая неровный ритм ступкой о края чашки.

- Мертвяки съели? – поинтересовалась Катька, присевшая рядом. Сашка остался стоять в дверях.

- Если бы, - неохотно отозвалась старуха. – Живые поели…

- Как так?! – удивилась девочка.

- А вот так… плохое место, не ходите туда… - старушка закончила толочь траву, сняла с печи закопченный чайник, пересыпала травку в высокую кружку и залила кипятком. – Дед с детьми вернется, он тебе поможет, дочка, - продолжила она, не оборачиваясь, осматривая развешенные по стенам соцветия и корешки. – Он у меня раньше врачом был… Так ножиком орудовал, диву даешься… Да и сейчас рука твердая… Так что вы пока травки вот выпейте успокоительной перед обедом, а как старый мой придет, так он и поможет…

- Мам, я пока посижу во дворе?! – поинтересовался Сашка.

- Куда? Сейчас кушать будем, погоди… - обратилась к мальчику бабуля.

- Да, Саш, подожди, там ветер такой, куда ты?!

- Ну, я тут, у дверей буду, мам… - мальчик замялся и нехотя все же добавил, - а где у вас туалет?..

Сашка, перетаптываясь с ноги на ногу, всем видом показывал, что ему нужно срочно отойти, и бабка, поняв причину, поставив кружки на стол, показала в окно кривым пальцем на небольшой домик уличного туалета.

- Я сейчас, - попятился паренек и вышел.

- Маленький такой, - улыбнулась бабка, - как же вас угораздило-то? Откуда вы пришли? Не уж-то с острова? Я вас тут не видела раньше.

- С острова, бабушка, с острова, - печально улыбнулась Надя.

- Ох, - всплеснула хозяйка руками, - громыхало у вас там, не уж-то мертвяки снова пожаловали?

- Если бы, - вздохнула Надя, беря в руки теплую кружку с настоем.

- Пей, деточка, пей травку, - улыбнулась старушка. – Ироды, стало быть, пришли? Дед мой видел их, когда на охоту ходил, большая когорта, говорил, на машинах, с оружием… Стало быть, к вам они приехали… - бабка грустно замолчала, понимая, что не от хорошей жизни женщина с двумя детьми кинулась в леса.

***

Сашка, сделав свои дела, с трудом справившись с тугой дверью туалета, прижатой ветром, побрел к дому. Внимание его привлекла хлопающая дверь сарая, откуда донесся странный звук. Мальчик прислушался. Тишина. Только ветер гудит обрывками проводов на крыше дома, да хлопает где-то оторванным куском жести.

Мальчик, будучи от природы любопытным, кинул быстрый взгляд в сторону дома, увидел в окне маячивший затылок матери, сидящей к нему спиной, и быстро пошагал к постройке.

Звон повторился, когда он подошел к двери. Было похоже, что звук издает большой колокольчик, как те, что были у их коров на ферме острова. Такие надевали на буренок, выводя их в лес на пастбище, чтобы те не потерялись.