Кикимора болотная

Татьяна скромничала. Голос ее совсем не дрожал, чего нельзя было сказать о стеклах в окне лестничного пролета. Они задребезжали от столь проникновенного исполнения. Тем более что соседка не только пела, она еще и притопывала, содрогаясь своим грузным телом в каком-то немыслимом танце.

Увидев меня, одиноко стоящую на пороге, она обрадовалась, распахнула для объятия и вплела в свою песню новый, не предусмотренный авторами, куплет:

— Коля, это-о-о не баба Мароня-яя! Коля это-о-о не баба Мароняяя, это наша соседочка Соня-я-я!

Татьяна веселилась так заразительно, что я тоже чуть не запела:

— О дай-те-е-е, дай-те-е-е мне воды, я свой позор сумею смыть!

Но этого не произошло. Татьяна пропела мне:

— Заходи-и-и-и-и! — и уже в глубь квартиры:

— Налива-аай!

Я зашла с одной лишь целью не дать ей рассмотреть кровавые пятна на полу и стене. Зашла и тут же, стараясь не сбиваться на пение, объяснила, что мне нужны тряпка и ведро с водой.

Татьяна, приплясывая все это время, разочарованно махнула рукой на дверь ванной и уплясала на кухню. Оттуда сразу же раздался звон стаканов. Потом секунда молчания, смачный хруст и грянула песнь: «Выплыва-а-а-ют распис-ны-ыые Стеньки Ра-аазина челны-ы-ы!»

Я не стала терять даром времени, схватила ведро, наполнила его водой и помчалась смывать кровь.

— И за бо-о-орт ее броса-а-а-ет! — неслось мне вслед.

Всей душой я радовалась, что есть на свете жизнерадостные люди, которым нет дела до чужой жизни. Побольше бы таких соседей.

Вымыв все дочиста, я вернула ведро и, три раза перекрестившись, одернула платье, поправила прическу и с опаской заглянула в свою прихожую.

Глава 14

Волновалась я напрасно. Видимо, персона моя в глазах Елизаветы Павловны была столь незначительна, что ее отсутствие никак не могло отразиться на всеобщем веселье, которое по-прежнему крутилось, во-первых, вокруг нее, а уж потом вокруг робота.

— Я потом покажу тебе нашу собаку! — обольщала она моего Саньку. — У нас есть такая большущая собака, я кормлю ее вкусной сахарной косточкой!

Жанна смущенно топталась за спинами гостей и дрожала, как овечий хвост.

Она уже сомневалась, дойдет ли очередь до нее.

— У меня складывается впечатление, что они пришли знакомиться с моим Санькой, — украдкой шепнула ей я.

— У меня тоже, — дрожащим голоском ответила она.

Однако Санька развеял это впечатление. Он наконец возжелал поделиться своим восторгом с нами.

— Жанна, смотри, — крикнул он, с разбегу прыгая к ней на руки. — Робот выше меня!

— И меня тоже, — пропищала та, с ужасом глядя на игрушку.

— Ах, Жанна, — расплылась в доброй улыбке Елизавета Павловна и строго добавила:

— Миша.

Мгновенно появился второй букет, маленький, но очень элегантный.

Я с напряжением вперилась глазами в Мишу и отца семейства, ожидая и от того, и от другого удивительных свершений. Мужчины действительно очень украсили собой сцену знакомства, чего нельзя было сказать о будущей свекрови. В то время, когда она сверлила придирчивым взглядом мою сомлевшую Жанну, они галантно кланялись и наперебой представляли друг друга.

Когда все наконец познакомились, я заметила, что Елизавета Павловна осталась не вполне довольна будущей невесткой. Точнее, она была совсем недовольна, хоть и пыталась это скрыть. Она (и это сразу бросалось в глаза) относилась к тем людям, у которых буквально все должно быть самого высокого качества. Такие люди даже на вопрос:

— Какое у вас образование? — отвечают:

— Самое высшее!

Зато Жанне Елизавета Павловна понравилась. Взгляд девушки теплел, когда она смотрела на этого фельдфебеля в юбке.

— Она чудо! — украдкой шепнула мне Жанна, как только представилась такая возможность.

— В некотором смысле да, — согласилась я, имея в виду совсем другой аспект сущности Елизаветы Павловны. — Но дама неприятная в крайней степени.

— Ну что ты! — испугалась Жанна. — Неужели она тебе не понравилась?

— Не нахожу в ней ничего, способного вызвать подобные чувства, — честно призналась я.

— Это странно. Она очень похожа на Мишу, точнее, он на нее. И глаза, и выражение лица! Я просто насмотреться на нее не могу!

— Еще насмотришься, — без энтузиазма пообещала я и добавила:

— Я рада, что она тебе нравится. Может, хоть это тебе поможет.

Елизавета Павловна тем временем знакомилась с моей квартирой. Причем делала она это со смаком, щедро отпуская хвалебные комментарии. У меня даже появилось подозрение: уж не собирается ли она поселить здесь молодых. Особенно ей понравилась гостиная, детище моего третьего мужа. Я бы даже сказала, его шедевр, потому что моя гостиная — это настоящее произведение.

Мой третий муж был директором завода, но голова и руки у него были на месте. Гостиная — это резьба по липе и зеркала, это мозаичные полы каких-то невиданных пород дерева и хрустальный потолок с диковинной подсветкой… Все это существовало почти двадцать лет и было словно новенькое. Но это уже благодаря моим стараниям.

— Миша, взгляни, какой великолепный евродизайн, — воскликнула гостья, и я пожалела ее всей душой.