Кикиморские сказки

— На чем сижу — мне и не сказать! Скорей бы уж разогнули!

— Тетеньки, а вы трубу лечиться привели? Что у нее болит? — с уважением спросил пациент с горошиной в носу.

— Загнулась не туда, — со вздохом ответила Купава и скосила глаза на мальчишкин нос — не удержалась, колданула! «Быстрый рост» называется. У мальчишки из носа росток показался, листочки пошли, цветочки, усики.

— Следующий, — сказала медсестра.

— Давайте тетеньку-трубу вперед пропустим, пусть ее лечат, — сказал мальчик, с изумлением глядя на росток. Сестренки подхватили трубу.

— Как звать? — спросил доктор.

— Марфутка Путятишна Семиглазова! — закричали они.

— Где ваша Марфутка Путятишна?

— Да вот — из трубы выглядывает. Куда ее — на операцию?

— Что за фокус такой? — засмеялся доктор. — Живая голова из трубы торчит. Сколько там у вас девчонок напихано?

— Одна! Одна! — закричали они и мигом пересказали все, что случилось. — Бежала с фикусом, чихнула и растеклась. А гармошкой мы ее сами сложили — в скорую помощь не входило!

— Н-да! — сказал доктор, — вам к другому специалисту надо, — к слесарю-водопроводчику.

— Да, да! — закричала Марфутка, — вызовите самого главного доктора! Слесаря-водопроводчика! Пусть он меня из трубы выпроводит!

Пришел водопроводчик и громадными ножницами разрезал трубу. Мамы с детьми с замиранием слушали жестяной скрежет:

— Ре-жу-т!

— Мам, а мне что ли тоже нос разрежут?

— А мне что, ухо отпилят? — наперебой стали спрашивать дети.

А горох все рос. Мальчишка весь был обмотан зелеными гороховыми плетьми. Стручки на нем созревали — висели со всех сторон.

— Какой ужас! — сказал врач, когда сложенную гармошкой Марфутку достали из трубы. — Девочка, у вас семнадцать переломов!

— Какие там переломы! — жизнерадостно возразила пациентка. — Обыкновенные сгибы. Теперь только в правильную сторону перезагнуть надо.

Доктор вытер пот со лба. В глазах у него была растерянность.

— Молотком постучать! — подсказала Марфутка. — Гвозди-то выпрямляли когда-нибудь?

Доктор потерянно кивнул.

— Вот и меня так же! Пусть меня лучше слесарь-водопроводчик лечит, — сказала она, видя, что доктор не трогается с места. — Водопроводчик-то доктор поопытнее будет, сразу видать.

— Семнадцать раз согнуто! — гордо сказала она, пока водопроводчик стучал молотком по сгибам. — Да ничего мне не сделается! — утешала она, видя растерянные лица. — У нас каждая кики… девочка то есть, хоть узлом завязаться может, — хвасталась она. — Забава, покажи-ка!

Для примера они мигом завязали Забаву узлом. И тут же развязали. Доктор как-то странно закатывал глаза.

«Сам-то больной, бедняжка» — жалостливо думала Марфутка.

Обстукали ее, стала она ровная, только длинная, как лыжа.

— Ну, а теперь разочек молоточком по кумполу — я и усяду! — велела она.

«Бу-бум!» — размахнулся водопроводчик молотком.

— Ну, нам пора домой! — прокричали они, когда Марфутка и впрямь немножко усела. — Пора следующих лечить! У них еще хуже болезни, — утешили они доктора. — Засуванье, запиханье, проглоченье! У! Жуть!

Они выглянули в коридор:

— Всем привет! Эти точно нашенского племени — которые с пуговицами, резинками и горошинами!! Вы лучше у водопроводчика лечитесь. Видали, как он нам сестренку выправил? Длинновата чуть…

— Да ладно, так сойдет! — нетерпеливо крикнула Марфутка. Она все еще была раза в два выше сестренок. — По дороге ужмусь.

Они гурьбой кинулись к окну, подхватили Марфутку за руки, за ноги — да и были таковы.

— Девочки! Второй этаж! — запоздало крикнул доктор, очнувшись от столбняка.

— Да что нам сделается! — отозвались они с улицы и поскакали к себе в пруд.

— Мне дурно! — завопил доктор. Потом прошептал:

— Прием будет вести слесарь-водопроводчик! — и рухнул в обморок.

А в коридоре уже все пациенты были обмотаны горохом — стручки созревали и раскрывались… Горошины выкатывались из стручков и стучали по полу. Больные даром времени не теряли — уплетали горох.

— Мы — вылитые люди! Ну, вылитые люди! Меня-то самый главный доктор — слесарь-водопроводчик лечил! — на бегу хвасталась всему городу Марфутка.

КАК СТАРИЧКА-ПЕЧНИКА ЛЮДИ ОБИДЕЛИ

Жил на Кикиморской старичок. Маленького росточка, ласковый, но в обиду себя не давал. По людям ходил, хорошо работал, быстро и чисто. Такие печки складывал!

Иная жрет по вагону дров — а все тепло в трубу улетает. У него не такие. Ладные — аккуратные. Секрет знал. Дровишек самую малость — маленькую охапочку такой печке надобно. А тепло какое! Хорошо около такой печки в стужу сидеть, на огонь смотреть. Как родная она. Огонь ласковый. Смотришь на такой огонь, и все заботы, все печали в огне тают, сгорают. Что за чудо?