Киллер

Какое-то время он продолжал есть, а потом сказал:

– Я проберусь в Olympus и добуду файлы.

– Даже так?

– Даже так.

Ребекка кивнула.

– Тогда мы будем еще на шаг ближе к скверным парням.

Виктор взглянул на Ребекку с выражением, которого она не поняла. Она смотрела на него насмешливо:

– Что?

Виктор поднял бровь.

– Скверный парень – это я.

Париж, Франция

Четверг

21:2 °CET

Шел нудный дождь, словно специально для того, чтобы еще больше испортить настроение Альваресу. Зонта у него не было. У него их никогда не было и никогда не будет. Поэтому он просто быстро шел, вобрав голову в широкие плечи. Дождь стучал по его макушке, стекал по лицу и шее, пропитывал пальто и рубашку. Он вышел из такси меньше трех минут назад, но уже промок насквозь. Дождь, однако, соответствовал его настроению. Расследование быстро теряло энергию. Со смертью Хойта была потеряна единственная серьезная зацепка, и дело практически застопорилось. Убийца Озолса и местоположение ракет отдалялись все больше.

Альваресу пришлось мокнуть еще с минуту, прежде чем он нашел нужное кафе на улице, где их было, казалось, десятки, и поспешил внутрь. В небольшом помещении с низким потолком свободных столиков не было. Альварес стряхнул часть воды с волос и лица и огляделся. Он увидел Лефевра, который сидел за столиком один и читал газету. Низенький, тщательно одетый лейтенант выглядел в точности так же, как тогда, когда Альварес впервые увидел его полторы недели назад у отеля киллера. Однако держался он иначе. Тогда он был полон апломба и самоуверенности, теперь же выглядел обычным парнем. Он не видел, как вошел Альварес, и заметил его только тогда, когда тот отодвинул стул напротив него.

– Я рад, что вы не заставили меня ждать, – сказал Альварес, сев. – Не то я после того как так промок, был бы готов убить вас.

Лефевр закрыл газету.

– Пить будете?

– Да, кофе, пожалуйста.

Лефевр подозвал официантку и заказал два кофе и шоколадную булочку для себя. Альварес улыбнулся. Копы одинаковы во всем мире: они всегда едят свою национальную выпечку. Альварес снял мокрое пальто и повесил его на спинку стула.

– Вы хотели видеть меня?

– Да, – кивнул Лефевр. – Спасибо, что пришли.

– Не за что.

– Я думаю, мы можем помочь друг другу.

– То же самое я пытался сказать вам неделю назад.

– И мне надо было прислушаться к вам. Но мне предстояло разбираться с кучей трупов в отеле. Прошу вас принять мои извинения за всю мою грубость тогда.

– Принимаю.

– Я буду краток.

Альварес стряхнул еще немного воды с головы.

– Годится.

– Андрис Озолс был отставным офицером советского и российского военного флота, верно?

Альварес ничего не ответил.

– Принимаю ваше молчание за согласие, – сказал Лефевр с полуулыбкой. – Я знаю это и уверен, что вы тоже знаете. И мы оба знаем, что на прошлой неделе он был убит профессиональным киллером. А всего через два часа этого киллера самого пытались убить в отеле, где он перестрелял столько народа. Через два дня этот, пока еще неизвестный, киллер вернулся в Париж. Его узнали, выследили, однако он сумел ускользнуть, убив при этом еще несколько офицеров полиции. Но перед этим он встретился с некой американкой.

– Для чего вы мне рассказываете все это? – спросил Альварес.

Лефевр подался вперед:

– Потому что вы можете добиться в этом деле большего, чем я.

– Почему вы так считаете?

– Джон Кеннард, – сказал Лефевр.

Это имя вызвало в мозгу Альвареса образ мертвого парня. Зарезанного и лежащего на полу грязного уличного сортира.

– А в чем дело?

– Он ведь работал с вами, верно?

– Давайте договоримся: я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы, хорошо?

Лефевр кивнул.

– Как хотите. Я сообщаю вам то, что знаю, и ничего не прошу взамен. Но я надеюсь, что, когда я закончу, вы отнесетесь ко мне благосклоннее.

Подошла официантка и принесла их заказ. Альварес отхлебнул кофе.

– Продолжайте.

– На другой день после убийства Кеннарда по его карточке попытался получить деньги бомж, известный моим людям. Его задержали и допросили. При нем оказался и сотовый телефон вашего коллеги. После подробного допроса этот бомж сказал, что подобрал эти вещи в мусорном баке, увидев, как некто выбросил их туда. Я поверил ему. За ним не числилось случаев насилия, при нем не было ножа, а на его одежде, которую он никогда не только не стирал, но и не снимал, не было следов крови.

По словам этого бомжа, человек, выбросивший карточку и телефон, был одет в пальто и говорил с английским акцентом, – продолжал Лефевр. – Как вы легко можете понять, мне это показалось не очень похожим на типичный грабеж. Гораздо больше это было похоже на умышленное убийство. В рамках расследования были проверены последние телефонные разговоры Кеннарда. Он говорил с друзьями, членами семьи, коллегами – ничего подозрительного, кроме одного французского номера, с которого ему два раза звонили уже после его смерти.

Альварес изо всех сил старался не выказать своей заинтересованности.