Киллер

– Тебя ни разу не вызывали на ковер и не заставляли отчитываться. Все свои задачи ты решаешь в поставленные сроки, претензий со стороны руководства страны к тебе нет. Ты в прекрасной спортивной форме. У тебя безупречная родословная. Твой дед погиб при взятии Рейхстага, а отец был простым инженером. За всю свою карьеру ты не присвоил ни копейки. Не был замечен в скандалах, интригах и прочей мерзости. У тебя прекрасная семья. Она живет тут, в России, а не где-то за рубежом. Ты не имеешь недвижимости за границей, готов довольствоваться «Волгой», в то время как по твоему статусу тебе положена представительская машина. В твоем кабинете нет ручек, обсыпанных алмазами. Список продолжить?

– Не надо.

– Тогда я закончу. Бильдебергский клуб для некоторых – нечто мифическое, аморфное. Но мы-то с тобой знаем, что это совсем не так. Подавляющее большинство важных международных вопросов решается там, кулуарно, среди политиков, олигархов, банкиров, у которых зачастую рыльце в пушку. Мало кому хочется терять свои деньги. К чему я это? Можно много разглагольствовать, а на практике ничего не делать. Многие работают вот так, на прессу, ради сиюминутного пиара. А можно втихаря что-то обговорить на междусобойчике, и это решение спровоцирует мировое цунами. – Фрай поднялся из-за стола. – Да, кстати, Василий Николаевич. Добавлю еще кое-что. Ты единственный федеральный министр, который не имеет личной охраны. Это тоже отличает тебя от прочих чиновников подобного уровня. Прошу тебя, подумай об этом.

– Я подумаю, – сказал Кольцов и крепко пожал руку своему помощнику по безопасности. – Огромное спасибо за то, что пришел.

Он проводил друга до двери, потом шагнул к большому окну, за которым накрапывал дождик, и подумал, что Виталий прав. Он не такой, как другие. Своим настойчивым упорством, целеустремленностью и безграничной работоспособностью Кольцов раздражал многих важных особ. Они ненавидели его за нетерпимость к бездельникам, непрофессионалам и назначенцам, поставленным на должности с целью реализации своих меркантильных планов.

Вероятно, для таких людей смещение Кольцова с должности стало бы весьма приятным и значимым праздником. Особенно сейчас, когда после взаимного обмена санкциями министерство, возглавляемое им, начало усиленно продвигать в жизнь ту самую идею, которая так часто озвучивалась политиками, склонными к популизму.

Кольцов представил в правительство программу, в соответствии с которой частным фермерам предоставлялась широкая свобода действий. Он настаивал на избавлении их от гнета закупщиков. И дело сдвинулось. Маховик завертелся, пусть и со скрипом.

– Бильдебергский клуб, говоришь? – пробормотал Василий Николаевич.

Моросящий дождь превратился в ливень.

Он снова сел за доклад, погрузился в цифры и через несколько минут забыл о недавнем разговоре.

Конфликт в салоне красоты

После обеда Артем навел справки о Лилии Ганакян, вдове коммерсанта, погибшего в результате взрыва. Она оказалась директором салона красоты, расположенного в Зеленограде. Свое заведение женщина, не мудрствуя лукаво, окрестила собственным именем.

Павлов бегло взглянул на часы. Можно было отправиться к ней или же навестить Осокина. После недолгого размышления адвокат остановился на первом варианте. Тем более что этот страшный злодей никуда из СИЗО пока не денется. Со своим новым подзащитным он встретится завтра, а вот к супруге убитого у него имеются кое-какие вопросы.

«Кому выгодно подставить Осокина? – задал он вопрос самому себе, заводя свой «Ягуар». – Если, конечно, Осокин в действительности не совершал то, в чем его обвиняют. Любое преступление имеет цель и мотив. Даже маньяк, убивающий жертву, руководствуется некими идеями и соображениями, зачастую дикими, необъяснимыми с точки зрения нормального человека. Но они есть».

На Ленинградском шоссе, как и всегда, образовалась пробка.

Павлов взял мобильный, набрал номер Шамиля.

– Привет, дружище. Уделишь мне пару минут?

– Не вопрос, – отозвался Шамиль.

– Постарайся по своим каналам получить информацию, касающуюся семьи Ганакян. Это в рамках той просьбы, которую ты озвучил на прошлых выходных, помнишь? На твоей даче.

– Конечно, помню, – с готовностью сказал Шамиль.

– У вдовы есть салон красоты в Зеленограде, к которому я сейчас упорно, хоть и медленно, продвигаюсь.

– Я в курсе. Лилия управляет «Лилией».

– Вот и замечательно. Чует мое сердце, что в этом деле замешана темная лошадка. Этому субъекту очень кстати подвернулась такая фигура, как Осокин, – сказал Павлов. – Я жду от тебя известий.

Артем припарковал машину у салона. Двухэтажное белое здание сияло чистотой. На ресепшене, уставленном стеклянными вазами с лилиями, ему улыбнулась стройная блондинка.

Артем поздоровался с ней и спросил:

– Лилия Аркадьевна на месте?

Администраторша кивнула, вышла из-за стойки и сказала:

– Да, идемте.

Павлов направился за ней, про себя отмечая слишком уж нарочитое покачивание бедер девушки и быстрые взгляды, которые она украдкой бросала на него.

Пройдя по коридору до самого конца, она постучала в приоткрытую дверь.