Киллеръ для венценосной особы

Он чувствовал себя как минимум царем, даже в каком-то смысле деспотом. Диктатор – вот хорошее слово. Следует заметить, что в раннем детстве, когда нормальные дети мечтают о карьере космонавта или пожарника, Петру Ивановичу казалось чрезвычайно завидным положение диктатора Самосы – был когда-то такой деятель на каком-то острове в Африке. Конкретный мужик в темных очках и сам по себе производил впечатление; но куда больше вдохновляла его должность: «диктатор». Это тебе не какой-нибудь президент или премьер-министр, в одном только звании Самосы власти ощущалось больше, чем во всех титулах на земле. Скорее всего, столь яркое восприятие слова «диктатор» Петру Ивановичу обеспечила ярая нелюбовь к диктантам, привитая школьной учительницей словесности. Возможность что-то диктовать самому казалась ему тогда верхом всех мыслимых полномочий. Конечно, Варвара Степановна не принадлежала к клану Самосы, но командовала так, что тоже мало не казалось. С той самой поры, с уроков русского языка, снедала Петра Ивановича жажда власти, но только этой ночью ему удалось сделать первый живительный глоток. Диктатор, властелин, победитель расцветал в его душе с каждым царственным шагом по ковролину.

Проходя мимо экспозиции туристической фирмы, Петр Иванович зашел полюбоваться попугаями, которые смотрелись очень эффектно в синеватой ночной подсветке. Тут же захотелось проверить гипотезу насчет крокодила из болотца. После случая с мешком для переноски трупов Петр Иванович уже не доверял глазам своим, ему страстно захотелось узнать, настоящий крокодил или нет.

Болотце отделялось от публики толстой стеклянной стенкой; сбоку Петр Иванович нашел дверку, а рядом, на столе, – связку ключей. Подобрав за пару минут нужный ключ, он открыл дверь, вошел и тут же шлепнулся, поскользнувшись на мокром камне. Коньяк, добавляя тяги к приключениям, все-таки не увеличивает ловкости. Петру Ивановичу даже в голову не пришло представить себя со стороны – голого, в искусственном болотце, в обнимку с крокодилом, и потому он отнесся к своему падению без должного чувства юмора, разразившись длинным, подчеркнуто нецензурным комментарием. Рептилия разочаровала: холодная, неподвижная – однозначно муляж.

«Почему ж они дверку тогда запирали?» – мелькнула в голове Петра Ивановича здравая мысль. И тут же он понял – почему.

Из угла, прямо на него, раскручиваясь, словно часовая пружина, и раскрывая по ходу движения громадную пасть, метнулась здоровенная змея камуфляжного окраса. Петр Иванович в панике вскочил, однако снова неловко наступил на что-то скользкое (на сей раз – на крокодилью спину) и опять рухнул в воду. Змея обрушилась сверху, удивив тяжестью своего сворачивающегося смертоносным штопором тела. К счастью, Петру Ивановичу удалось ухватить ползучего гада за «горло» (или как там у змей называется место, где начинается голова?) и сдавить его мертвой хваткой. В отместку змей принялся оборачиваться вокруг ноги, да с такой силой, что Петру Ивановичу почему-то вспомнилась прочитанная в детстве книжка про инквизицию. В этой книжке главную положительную героиню собирались пытать железным сапогом с гайками, стягивающими ногу, но так почему-то и не собрались. Ощутив нечто подобное на собственном опыте, Петр Иванович искренне за нее порадовался, но за себя – испугался и потому стиснул гадине шею с таким остервенелым усилием, что в животном тут же что-то хрустнуло; оно обмякло и медленно раскрутилось обратно – тяжеловесной, висящей безжизненной плетью докторской колбасой в синюге.

Петр Иванович облегченно вздохнул, назвал зачем-то поверженного змея «козлом», швырнул его безжизненное тело на спину крокодильего чучела и, устало пошатываясь, вышел из вольера. Между прочим, крокодил вовсе не был чучелом, просто он крепко спал. Что же касается побежденного сетчатого питона, то его благодаря камуфляжной окраске Петр Иванович днем не заметил, за что и пришлось расплачиваться ночью столь славным подвигом.

В другой обстановке Петр Иванович, пожалуй, испугался бы последствий, но теперь, в нынешнем состоянии, одержанная победа была воспринята исключительно позитивно – как доказательство собственной силы и могущества. Впору было издать вопль Тарзана или застучать кулаками по груди, но Петр Иванович ограничился, как сказано выше, скромным эпитетом «Кккккозел!» и, вспомнив о данном обещании, немедля двинулся на поиски экспозиции «Русского щита». Душа его полнилась восторгом – экого зверя сумел завалить голыми руками!