Киллер из Лиги справедливости

– Я уже отдал распоряжение пробить Ксенофонтова по базе, – парировал Гуров. – Конев занимается этим, как только будет результат, он нам сообщит. К Шостикову наведаемся завтра. С утра. Но я уверен, что ничего нового мы не узнаем. И Шостиков, и Конев, с большой долей вероятности, выведут нас на тот же адрес. Вот сюда, – кивнул в темноту за окном полковник. – И я намерен установить за домом Ксенофонтова круглосуточное наблюдение. Пусть на две недели, пусть и больше… Рано или поздно он все равно тут объявится.

– Мы можем умереть раньше. От голода и холода.

– Не умрем. Отдежурим до полуночи, а потом Конев с напарником сменят нас. Будем вести наблюдение посменно в три группы.

– А можно мне записаться в третью группу? – недовольно скривился Крячко. – И желательно в связке с кем-то другим… У меня, между прочим, были планы сегодня на вечер.

– У тебя эти планы постоянно, Стас. Дай себе отдохнуть. И дай отдохнуть своим бесконечным дамам.

– Ты не понимаешь, – покачал головой Станислав. – Нет больше никаких дам. С этим покончено раз и навсегда. Сейчас у меня одна-единственная. И именно с ней я собирался провести сегодня незабываемый вечер. Такой, чтобы на всю жизнь запомнился, а спустя годы мы могли бы с придыханием рассказывать о нем нашим детям и внукам. Разве я не рассказывал тебе о серьезности своих намерений в отношении Катюши?

– Что-то такое припоминаю.

Гуров смотрел прямо перед собой на подъездную дорожку к дому Ксенофонтова. Но пока все машины, время от времени появлявшиеся на трассе, проскальзывали мимо. Свет фар выплывал из мрака и в том же мраке снова терялся. Время приближалось к восьми часам вечера.

– Я нашел свою половину.

– И это припоминаю. Только мне казалось, что ты говорил об этом в прошлом году. Или, кажется, в позапрошлом…

– Боже, как смешно! Умереть со смеху можно! И что самое главное, Лева, все твои шутки подкупают своей новизной. Точно так же ты шутил в прошлом году. И в позапрошлом.

– Ты сам даешь повод для таких шуток.

– Нет, не даю. – Станислав откинулся на спинку сиденья, сложив руки на животе и прикрыв глаза. – Если бы ты не относился ко мне с таким безразличием, дорогой, то давно бы уже понял, когда я говорю серьезно, а когда – не очень. На этот раз я серьезен, как никогда, Лева. Я собираюсь жениться. Но ты намерен упорно стоять на моем пути к счастью…

– Я-то тебе чем помешал? – хмыкнул Гуров. – Живи и размножайся на здоровье!

– Я не могу размножаться, сидя с тобой в засаде, – парировал Станислав. – Это противоречит всем законам логики. Да и с точки зрения физиологии это не представляется возможным. Для размножения нужны разнополые особи. Ты бы хоть почитал соответствующую литературу на данную тему… А Катя… Она, бедняжка, сидит сейчас и ждет меня в моей квартире. Я обещал ей освободиться пораньше. В семь, в крайнем случае в восемь… Теперь она звонит мне, а ты даже не разрешаешь отвечать на звонки. Я могу хотя бы отправить ей эсэмэску?

– Нет, – категорично отмел предложение Гуров. – Свет от твоего мобильника будет заметен издалека. Ничего с твоей девушкой не случится. Подождет пару лишних часов.

– Ты сказал, что мы здесь до полуночи, – напомнил Станислав. – Она не станет так долго ждать. Решит, что я ее кинул, обидится и уйдет.

– Позвонишь ей завтра, извинишься, объяснишь ситуацию. Если она – твоя вторая половина, как ты утверждаешь, она тебя поймет.

Но Крячко словно не слышал напарника, продолжая развивать собственную мысль.

– А еще она будет волноваться, – сказал он, и Гуров с удивлением обнаружил мелькнувшие в голосе Станислава нотки нежности. Такого с ним раньше и впрямь не случалось. – Она знает о том, что меня пытались убить, и прекрасно понимает, что такое может случиться снова. Она же – не дура, естественно, будет волноваться.

– Хорошо, – смилостивился Гуров. – Можешь отправить ей эсэмэску, но пригнись так, чтобы света от телефона не было видно.

Крячко живо полез в карман за мобильником. Ему не требовалось повторного разрешения. Тринадцать пропущенных звонков от Екатерины наглядно подтверждали его слова. Девушка волновалась. Станислав пригнулся к полу автомобиля и быстро отстучал эсэмэску: «Со мной все в порядке. Пришлось задержаться на работе. Говорить не могу. Целую тебя. Люблю. До встречи».

– Может, я еще и покурю, нагнувшись? – спросил он.

– А может, ты позвонишь своей Кате и пригласишь ее сюда? – шумно выдохнул Гуров. – А я посвечу вам фарами, пока вы, держась за руки, будете прогуливаться по лужайке?

– Звучит заманчиво, но, боюсь, я не вправе требовать от тебя таких жертв. Хотя, если задуматься…

– Тихо!