Киллер (ЛП)

— О, хватит, — отвечает он, выезжая с парковки. — Ты можешь просто дать мне передохнуть?

— Нет, это опасно, и ты знаешь это.

— Я сказал, что я в порядке. Чего еще ты хочешь от меня, а? — он начинает давить на газ.

— О, только не снова.

— Замолчи и дай мне заняться своим делом.

— Делом — это вести машину? — жестикулирую я, пока мы едем по городу.

Он бросает на меня взгляд.

— Ты можешь просто не усугублять? Просто хотя бы на одну гребаную секунду моей жизни ты можешь просто не раздражать меня своим дерьмом о вечной любви?

Машина несется быстрее и быстрее, несмотря на оживлённое движение.

— Филипп, остановись.

— Нет, это ты остановись.

— Нет, я имею в виду светофор! — кричу я.

Слишком поздно. Он уже проезжает на красный. Я закрываю глаза руками, чтобы не видеть неминуемую катастрофу. Сердце грохочет в груди, дыхание сбивается, и, когда я снова открываю глаза, вижу, что ничего не произошло. Филипп по-прежнему сидит рядом и громко дышит, вены на шее набухают, а лицо краснеет от ярости.

— Да какого черта с тобой не так? — кричу я.

— Со мной все нормально, а вот что с тобой не так?! — кричит он в ответ.

— Ты только что проехал прямиком на красный свет. Ты в своем уме?

— Я — да, это твоя гребаная вина в том, что ты всегда впиваешься мне в горло! — шипит он.

— Так это расплата? Хочешь запугать меня? Как ты смеешь? — произношу я. — Останови машину.

— Нет.

Мы приближаемся к шоссе, и я не хочу, чтобы стало еще хуже. Мне нужно выбираться отсюда.

— Филипп, останови машину. Сейчас же. Пожалуйста.

— Нет, — повторяет он, дымясь от злости.

— Выпусти меня! — визжу я.

— Мы не станем этого делать. Не сейчас, — отвечает он, скрипя зубами.

Я оборачиваюсь, но все, что я вижу — это полосы трассы и другие машины. Ни травы, ни чего-нибудь отдаленно напоминающего то, на что можно было бы выпрыгнуть, даже если это смехотворная идея. Но когда вы находитесь под действием страха, в вашей голове проносятся глупые идеи. Я ненавижу опасность.

Дерьмо, мы уже едем по магистрали. Уже слишком поздно.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я. — Съезжай с магистрали!

— Я везу нас домой. Теперь ты закроешь рот? — взрывается он. — Ты сводишь меня с ума своим постоянным нытьем!

От крика он сильно закашливается, и машину ведет в сторону.

— Осторожно! — шиплю я, потея, словно бешеная.

— Заткнись! Просто заткнись, ладно? Если ты сможешь закрыть свой рот хотя бы на десять минут, мы доберемся до дома целыми и невредимыми, и я избавлюсь от этого гребаного кашля, — рычит он сквозь приступы.

— Ладно, — отвечаю я, и отворачиваюсь к окну.

Огни проносятся быстрее с каждой милей, оставшейся позади, машины мелькают с такой скоростью, будто их и не было. Я пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании, стараюсь успокоиться, чтобы подумать о рациональном решении проблемы. А проблема в его жутком кашле и невыносимо дрянном характере. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что машина до сих пор набирает скорость, и что его кашель не утихает, даже если он сказал, что так будет, если мы перестанем разговаривать. Спустя несколько минут вихляние машины по трассе становится таким бесконтрольным, что я поворачиваю голову, чтобы выяснить, могу ли я помочь.

И от того, что я вижу, у меня останавливается сердце.

Глаза Филиппа открываются и закрываются.

Его тело обмякает, руки повисают на руле, и машина уже переезжает с одной полосы на другую.

— Нет! — визжу я, хватая руль изо всех сил, что могу в себе найти, пытаясь вовремя ее выровнять.

Но траектория машины слишком искажена, и, когда я поворачиваю руль, она начинает вращаться.

Заднюю часть ведет влево, и машина врезается в ограждение. Двигающийся за нами автомобиль ударяется в наш так сильно, что мы подлетаем в воздух.

В этот момент меня отбрасывает на сидение, и голова врезается в стекло, взрываясь болью. Перед глазами все расплывается, пока машина делает кульбит над дорогой. Меня качает слева направо, затем вверх и вниз, так как ремень безопасности немного помогает удержать мое тело. Я закрываю руками лицо в попытке защититься, когда машина переворачивается еще и еще.

Когда она останавливается, я вишу головой вниз, чувствуя силу притяжения всем телом. Мои легкие вот-вот взорвутся от стиснутого внутри воздуха. Мой разум покидает тело, и я на несколько секунд теряю сознание, периодически приходя в себя. Кровь стекает по носу, не давая отключиться. Руки немеют, и стопы опухли, но где-то внутри себя нахожу мужество сдвинуться. Приподнимаю ремень безопасности и отстегиваюсь. Падаю всем телом на крышу машины, которая теперь внизу, при этом ударяясь ребрами. Я вою от боли, но замолкаю, потому что мне не хватает воздуха. Моргаю, чтобы увидеть хоть что-то и осмотреться. Филипп висит рядом со мной, его тело безжизненное и вялое. А затем я замечаю дым.

— Филипп, — шепчу я, — Филипп, проснись. — В горле горит и мышцы болят, когда я пытаюсь освободить его. Но всполоха огня достаточно, чтобы я прекратила двигаться в его направлении. Пламя поглощает машину, и к тому времени, как я выскальзываю из нее, огонь добирается до металла.