Километры саванов

Она схватила мою руку и прижала к левой груди. Классический прием. В замешательстве я ее отдернул, хотя от нее, по-видимому, ждали упражнений по исследованию сердцебиения.

Эстер проводила меня до лестницы. Мы проходили мимо библиотеки, в открытых дверях которой я заметил человека, который рассматривал стоящие на полках книги. Шум наших шагов заставил его обернуться.

– Здравствуйте, мадемуазель, – вежливо произнес он.

– Добрый день, господин Бонфис, – ответила она. – Не знала, что вы в доме.

– Меня вызвал господин Левиберг.

– Мой дорогой Нестор Бурма, представляю вам господина Жерара Бонфиса, – сказала Эстер. – Он друг моего брата, с которым познакомился в одном из лагерей. И мой хороший друг.

Тот мягко заметил:

– Вокруг вас – только друзья, барышня.

Брюнет во цвете лет, хорошо сложенный, элегантно одетый во все темное. На обветренном лице поблескивали светлые глаза. К уху прикреплен перламутровый слуховой аппарат, проводок от которого исчезал за шелковым платком в нагрудном кармане.

– Господин Нестор Бурма? – воскликнул он, протягивая мне руку. – Кажется, я уже слышал ваше имя.

– А меня, – улыбнулся я, – мучает вопрос, где я мог видеть вас раньше.

В его зрачках мелькнула тень досады. Когда он заговорил, в его голосе звучало раздражение:

– Меня бы это удивило. Мы вращаемся в довольно разных кругах.

– Ведь здесь же мы встретились.

Смеясь, он согласился:

– Это верно.

Затем мы обменялись еще несколькими фразами, банальность которых надежно проверена, и расстались. Эстер опустилась со мной до нижнего этажа и лишь там отпустила. По пути мы встретили служащего, который окинул нас игривым взглядом.

На улице Постящихся я влился в толпу трудового люда, вызволенного из своих контор и мастерских наступлением полуденного обеденного часа. На углу улицы Монмартр я оглянулся, чтобы бросить прощальный взгляд на шесть этажей "Тканей Берглеви". Тоскливый дом, воняющий грунтовкой, новым сукном и пылью. Дом, куда, наверное, я никогда не приду снова, как бы горячо того не желала Эстер. Так вот что такое зов плоти, да? Почему, отвлекаясь от этой особой стороны вопроса, она так настойчиво добивалась, чтобы я заглянул к ней снова? Вероятно, потому что мое посещение определенно вызвало бы недовольство ее брата, а она хотела ему всячески досадить. Может, что-то здесь было для Нестора Бурма, но при нынешнем раскладе мне сложно было в этом разобраться.

Мои размышления были прерваны. Я увидел Бонфиса, который приближался с намерением поговорить. Со смущенным видом он обратился ко мне:

– Мне кажется, мы действительно уже встречались, господин Бурма, и я... гм...

– На улице Сен-Дени, в день фейерверка, за автомашиной.

– Не думал, что я так хорошо запоминаюсь. Должно быть, из-за этого аппарата...

Он подергал проводок своего слухового устройства:

– ...Конечно, я вас узнал сразу же... хотя в руке у вас сейчас не было пистолета. Поймите меня правильно, вы разбудили во мне любопытство.

– В тот день вы сыграли со мной злую шутку. Какого черта вы настучали на меня фараонам? Они меня взяли.

– Это был не я, – запротестовал он. – Доносы – не мой стиль. Наверное, не я один заметил ваш маневр...

– Не будем больше об этом говорить. Все обошлось.

– Тем лучше. Надеюсь, что и для меня все останется без последствий. Беда – это, пожалуй, слишком сказано, но все же... Дело вот в чем. Могу я быть с вами откровенен? Я дорожу дружбой Левиберга. Она полезна. Она скреплена концлагерем, где мы познакомились, но он напичкан предрассудками. Поглощен делами и ненавидит скандалы. Если бы он узнал, что я бываю в местах с дурной репутацией... Боже мой, этот человек – из дерева. А я – нет. И я – не его сестра.

– А при чем здесь его сестра?

– Э-э-э... Нет, ничего. Ничего.

Я настаивал, и в конце концов он признался, правда с оговорками и экивоками, что она нимфоманка и мифоманка. Впрочем, для меня это не было новостью.

– Иначе говоря, у нее есть все чувства, кроме одного – чувства правды.

– Точно, – хмыкнул он. – Забавно, что вы это сказали. Не забуду этого выражения. Ладно. Заметьте, она порядочная баба, но... Для почтенной репутации дома Ливебергов ее заскоки более опасны, чем мои, но она – его сестра. С ней он не может быть слишком строг, во избежание скандала, тогда как со мной... Так вот, я бы предпочел, чтобы он не слышал, что я...

– У меня нет ни малейшего повода сообщать ему о ваших проказах. Ни ему, ни... его сестре.

Я подчеркнул последнюю часть фразы. Может, он с ней спал? Он не моргнул и глазом.

– Тем лучше, – произнес он. – Спасибо.